История и теория наций и национализма - [11]
Гибель языков малых народов в имперской среде или внутри национальных государств, стремящихся к гомогенности, ведет к печальной ситуации, точно описанной Дж. Фишманом: «Народы, утратившие свой исторический язык и традиционно связанную с ним этнокультуру, испытывают на себе мучительный опыт пребывания “между жизнью и смертью”. Они утрачивают свои сложившиеся представления о нравственности, добродетельной жизни, преемственности поколений, значимости прошлого, настоящего и будущего, заслуженного места в более важном замысле. Такая утрата происходит задолго до того, как происходит полное изложение, усвоение, установление и осуществление нового самостоятельного образа действий и нормативных ожиданий»[37].
В западных демократиях, чувствующих себя более устойчивыми, напротив, проводится политика защиты и поощрения языков меньшинств, их законодательная зашита. Она позволяет сохраниться региональным этническим идентичностям.
Второе обстоятельство – центральным элементом национального сознания, национализма всегда выступает идеология. Она имеет дискурсивную, т. е. языковую природу. М.Биллиг писал: «Язык играет жизненно важную роль в действии идеологии и формировании идеологического сознания. Это подчеркивалось более 60 лет тому назад Михаилом Бахтиным в “Марксизме и философии языка”, книге, которая была написана им под именем Волошинова. Бахтин утверждал, что “объективная психология должна опираться на науку об идеологиях” и что формы сознания создаются при помощи языка. Поэтому социально-психологическое исследование идеологии предполагает исследование конкретных действий языка: “общественная психология – это и есть прежде всего та стихия многообразных речевых выступлений, которая со всех сторон омывает все формы и виды устойчивого идеологического творчества”»[38].
Иначе говоря, национальное и национализм имеют прежде всего языковое, вербальное выражение. Отсюда язык, на котором происходит «презентация нации», крайне важен. От него зависит, как пройдет эта презентация. Язык моделирует реальность, создает ее: «Эдвард Сапир (Edward Sapir) выдвинул блестящую революционную идею: то, что мы называем “реальным” миром, создается языковыми навыками группы, и потому миры, в которых живут различные сообщества, значительно отличаются друг от друга, это не один мир, к которому приклеивают разные ярлыки. Центральный тезис Уорфа (Whorf) и Сапира хорошо известен: язык функционирует не просто как средство фиксации опыта, но также – и это более важно – как средство, с помощью которого происходит конституирование этого опыта для говорящего. “Лингвистическая система (другими словами, грамматика) каждого языка – это не только репродуктивный инструмент для озвучивания идей. Лингвистическая система сама формирует идеи, она – программа, проводник индивидуума в его умственной деятельности, в его попытках анализировать впечатления или синтезировать свой умственный капитал… Мы препарируем природу по контуру, который провел для нас наш родной язык. Мы выделяем категории и типы в мире феноменов не потому, что они бросаются каждому наблюдателю в глаза. Напротив, мир являет себя в калейдоскопической вспышке впечатлений, которые мы организуем в умах – с помощью лингвистической системы в наших умах”»[39].
И, наконец, третье обстоятельство – языки, в отличие от наций, имеют древнюю и научно реконструируемую историю. Если применительно к этносам и нациям идут споры о времени их происхождения, и нации в своем большинстве относят к Новому времени, то языки, несомненно, древнее. Это служит одним из аргументов для примордиалистов, напрямую увязывающих выделение того или иного языка с появлением народов и наций. Им возражают конструктивисты, которые приводят примеры отсутствия прямой взаимообусловленной связи между языком и этносом (например, у евреев, не знающих ни иврита, ни идиша, но считающих себя евреями), нацией и языком (у ирландцев, говорящих по-английски, у швейцарцев как нации говорящих на немецком, французском, итальянском и т. д.).
При всем этом невозможно отрицать связь особенностей языка и особенностей национальной культуры. Другое дело, что эти аспекты в научном плане до сих пор слабо изучены. Например, ученые пытались установить, как тот или иной тип письменности влияет на культурные коды и развитие различных этносов. Сравнивались латиница и кириллица, письмо фонетическое и иероглифическое. В процессе их употребления задействованы разные участки коры головного мозга, отсюда и разница народов в мышлении, психике и т. д. Например, японский ученый Т. Цунода обследовал представителей нескольких десятков этнических групп (европейских, азиатских и африканских). Полученные материалы показали, что если у представителей подавляющего большинства обследованных групп гласные вызывали доминантность правого полушария (левого уха), то у лиц, родным языком которых был японский или один из полинезийских (тонга, восточно-самоанский и маори), – левого полушария (правого уха). Было выяснено, что такого рода различия в характере доминантности вызваны не генетическими факторами, а лингвистической и слуховой средой.
