История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография - [92]

Прибыв в Лодзь, доверенный госполиции сразу же встретился с Михаилом Козакевичем и задал ему главный вопрос: «Как попали в список подозрительных лиц господа Гонсиоровский и Окулич?». На что Казакевич ответил: «Все обстояло очень просто! Будучи в баре «Автомат», я без всякого специального намерения, а совершенно случайно у стойки, где выпивали и закусывали эти господа, услышал, как Гонсиоровский сказал, обращаясь к Оку-личу, что до него дошли слухи о массовых арестах в Познани и что, к сожалению, среди арестованных оказались Либих и Мух-линский («хорошие ребята, помню их еще со школьной скамьи, когда, до поступления в гимназию, я учился вместе с ними во 2-й семиклассной народной школе в Лодзи»). Больше всего меня поразило то, что они говорили о государственных преступниках и жалели их вслух, нисколько не думая о том, что эти слова все окружающие их люди довольно хорошо слышали. Медзинский не участвовал в этом разговоре, а лишь поддакивал двум собеседникам. Замечу, что все они государственные чиновники, и их прекрасно знают в городе».

Визит к генералу Поплавскому позволил советнику госполиции узнать некоторые сведения, касающиеся подозреваемых чиновников. А именно то, что Мечислав Медзинский — дворянин, сын помещика из-под Пнева, что рядом с Лодзью, человек со средствами; Ольгерд Окулич — из семьи чиновника министерства путей сообщения, подпоручик в отставке, во время похода 1920 года воевал в легионах Пилсудского, был тяжело ранен в живот. Что касается Станислава Гонсиоровского, то он оказался сыном вагоновожатого городского трамвая. Рабочее происхождение последнего сразу настроило и генерала, и советника госполиции на то, что от Гонсиоровского вполне можно было ожидать сочувствия и помощи революционному движению пролетариата.

В поисках более близких контактов с упомянутыми чиновниками Розенбаум обратился к генералу Поплавскому с просьбой как-то познакомить его хотя бы с одним из них, но так, чтобы последний не мог догадаться, что объединяет Розенбаума и Поплавс-кого. Генерал призадумался, а потом сказал, что видит только одну возможность к удовлетворению этой просьбы — это то, что если господин советник играет в бридж или винт, особенно в винт. «В таком случае, — пояснил он, — я вас познакомлю с адвокатом Бок-шицким — большим любителем винта, членом местного клуба землевладельцев, в котором бывает и Медзинский, также увлекающийся игрой; оба постоянно ищут себе партнеров в этом. Я переговорю со своей женой, она подруга адвокатской жены, с тем, чтобы через день-два пригласить эту чету к нам на обед, где я вас представлю как старого знакомого еще по Петербургу. А сегодня приглашаю вас к себе на рюмку водки. Думаю, что с помощью жены мы быстрее всего встретимся с Бокшицкими». Так оно и получилось. Генеральша уже в конце обеда сообщила, что она переговорила по телефону с пани Бокшицкой, и та пообещала быть у них в гостях уже завтра. Посидев еще немного у генерала, Розенбаум пошел к себе в гостиницу. К вечеру ему стало скучно, и он решил прогуляться по городу, да и заглянуть в бар «Автомат», в котором раньше никогда не был, так как «вообще испытывал антипатию ко всяким автоматам». Там он пробыл около получаса, но в полной мере убедился, что в этом заведении возможно подслушать любой разговор, даже не напрягая слух. Вся публика «Автомата» состояла из внушительного вида мужчин и женщин легких нравов, и все они почему-то не могли разговаривать тихо.

Дождавшись назначенного для званого обеда дня и часа, Розенбаум пошел к Поплавским. Генерал представил его чете Бокшицких как Ружицкого, т. е. под театральным псевдонимом, под этой фамилией он проживал и в гостинице. Адвокат, узнав, что «господин Ружицкий — большой поклонник винта, бриджа и покера», сразу же пригласил его в клуб на вечернюю партию винта. Адвокат предложил будущему партнеру заехать за ним в гостиницу, чтобы потом было удобнее ввести его в клуб землевладельцев.

Оба приехали в клуб, когда было уже достаточно поздно, но партия винта в обществе Бокшицкого и Медзинского состоялась. Свою первую игру они закончили уже под утро, условившись о новой встрече на «зеленом поле», т. е. за карточным столом, через день. Таких встреч было несколько, и когда карты всех троих достаточно сблизили, адвокат предложил всем поужинать тут же, в клубе. Партнеры с этим согласились, и здесь, совсем непроизвольно (в связи с проблемами своей адвокатской практики), Бокшицкий коснулся интересующей Розенбаума темы. Он, в частности, заметил: «В связи с процессами над рабочими в Познани и Лодзи для некоторых недобросовестных адвокатов, особенно из числа евреев, начинается пора обильной «жатвы». Люди, заинтересованные в оправдании своих близких, обвиняемых в принадлежности к революционному движению, готовы платить адвокатам бешеные деньги, а последние этим пользуются, стремясь содрать с них последнюю шкуру, зная наперед, что дела не выиграют. Адвокат Беренштам для ведения такого рода дел установил просто фантастическую таксу, и тем не менее находятся глупцы, набивающие крепко его карманы. Я недавно также взялся за одно из таких дел, когда объявил клиенту о сумме своего гонорара, последний заявил мне, что я, видно, не хочу вести его дела, так как за такое небольшое вознаграждение защита давно уже не делается. В доказательство серьезного своего отношения к этому делу, как и к другим своим процессам, я попросил клиента не давать мне авансом вознаграждения, а только после его завершения».