История Гражданской войны в США. 1861–1865 - [29]

Победа была достигнута благодаря Гранту. Чем внимательнее изучаешь эту кампанию, тем больше убеждаешься, что появился великий генерал, в котором так нуждался Север. Живость проникновения в замыслы противника и предвидение его намерений; быстрота разработки планов и реализации его компонентов; способность скрыть свое разочарование и тревогу при катастрофе своего правого фланга и суровая решимость извлечь из этого преимущество – во всем этом мы должны видеть признаки полководческого гения. Действительно, когда он отдавал приказ атаковать противника, он не мог быть уверен в полном успехе и хотел бы получить помощь от канонерок.[234] Возможно, как предположил Роупс, он делал лишь очевидное,[235] но много ли генералов армии Союза в то время могли поступить так, как он, и превратить поражение в полную победу? После того как Смит захватил траншеи и позиция на правом фланге была восстановлена, Грант мог ожидать разложения рядов противника, но депеша Бакнера покончила со всеми сомнениями. В своем ответе, который впредь позволил расшифровывать инициалы его имени как Unconditional Surrender Grant – «Грант Безоговорочная Капитуляция», он продемонстрировал, что в момент успеха он способен забрать все. Такое отношение – признак властного характера. Через пять дней после победы он написал своему близкому другу Э. Б. Уошберну: «Наши волонтеры выиграли сражение, которое можно сравнить со многими сражениями в Европе, ведшимися регулярными армиями. Я чрезвычайно благодарен тебе за то, что ты помог мне занять положение, в котором я имел честь командовать такой армией в такое время. Надеюсь, не разочаровал и не разочарую тебя в дальнейшем».[236]

Халлек и Макклеллан[237] тоже имели слишком хорошее военное образование, чтобы не понять, что Донелсон стал знаковой победой и их отношение к Гранту окрашено профессиональной ревностью. «Генерал Грант оставил командование без разрешения и отправился в Нашвилл, – телеграфировал Халлек Макклеллану. – Я не могу получить от него ни ответов, ни докладов, ни какой-либо информации. Довольный своей победой, он сидит и наслаждается ею, совершенно не думая о будущем. Меня чрезвычайно утомило его небрежение и неэффективность». «Без колебаний арестуйте Гранта, если этого требуют интересы службы, – ответил Макклеллан, – назначьте командующим Ч. Ф. Смита». На следующий день Халлек телеграфировал: «До меня дошел слух, что после взятия форта Донелсон генерал Грант вернулся к своим прежним дурным привычкам – к пьянству… В данный момент арестовывать его не считаю уместным, но командующим экспедицией вверх по Теннесси назначил генерала Смита».[238] Эта переписка – проявление жестокой несправедливости по отношению к Гранту. После победы он вел себя похвально, благоразумно и дисциплинированно.

Несмотря на всю важность взятия Донелсона, полностью плоды победы собраны не были. Требовалась быстрота, и Грант был единственным генералом среди северян, который показал, что может действовать быстро и эффективно руководить армией. Если бы вместо несправедливой критики со стороны Халлека он удостоился заслуженного уважения и получил приказ об активных действиях, то, несомненно, со всей своей личной энергией смог бы обеспечить постоянную оккупацию Кентукки и Теннесси и взял бы Виксберг и Чаттанугу, тем самым отрезав от конфедератов регион, весьма важный для набора в армию конфедератов и ее снабжения.

Подавленность в Ричмонде отражала реальные масштабы катастрофы. Через шесть дней после падения Донелсона, то есть 22 февраля, временное правительство Конфедеративных Штатов уступило место постоянному, и Дэвис занял президентское кресло на шестилетний срок. На фоне глубокой депрессии, в «самый мрачный час нашей борьбы», как он выразился, Дэвис, бледный и истощенный болезнью и горем, произнес инаугурационную речь, в ходе которой признал, что «мы недавно пережили серьезные катастрофы».[239] Неприятности подвигли конфедератов на крайние меры. Через шесть дней после инаугурации Дэвис, действуя на основании полномочий, данных ему актом конгресса, принятым на тайном заседании, объявил военное положение в Ричмонде и на десять миль окрест и приостановил действие привилегии судебного приказа о доставлении арестованного в суд (habeas corpus). Через семь недель, в ответ на его рекомендации, был принят строгий закон о воинской повинности.[240]

О, если бы Потомакская армия под командованием Гранта быстро воспользовалась такой деморализацией в столице Конфедерации! Действительно, в какой-то момент могло показаться, что Макклеллан готов к быстрым действиям, о чем свидетельствуют два документа, направленных им Халлеку 20 февраля: «Если вооруженные силы Запада в настоящее время смогут взять Нашвилл и даже удержать его, я надеюсь в ближайшие три-четыре недели занять Ричмонд и Норфолк». «Мятежники прочно удерживают Манассас, менее чем через две недели я должен двинуть Потомакскую армию и надеюсь оказаться в Ричмонде вскоре после того, как вы будете в Нашвилле».[241] Армия северян вступила в Нашвилл 24 февраля. У Макклеллана появилась великолепная возможность.