История города Афин в Средние века - [180]

Сельское население герцогства томилось под гнетом, конечно, все это время. Неприятельские набеги много раз опустошали Аттику и Беотию, землетрясения и эпидемии тяжко отразились на населении, значительная часть которого была уведена турками в рабство[700]. Многие местности обратились в пустыни. По Аттике и Беотии кочевали албанские и валашские пастухи со своими стадами, и их охотно принимали в качестве колонистов и здесь, и на венецианской Эвбее. Когда 300 албанских семей, недовольных своими землями в стране Антонио, переселились на этот остров, венецианский сенат разрешил было такое переселение, но потом, вследствие жалобы герцога, позволил им возвратиться в герцогство, причем, однако, негропонтскому байльи было приказано не выпускать тех албанцев, которые переселились на остров ранее из Ливадии и Фессалии и оказались здесь полезными. В начале XV столетия и острову Эвбее грозила опасность остаться без населения. Многие поместья и крестьяне перешли здесь во владение евреев. Когда однажды сюда переселилась тысяча семей, Венеция в 1401 году отменила тягостный налог в 50 сольди от дома, но вскоре восстановила его, так как на эти средства содержался в Негропонте сторожевой корабль.

Аграрные отношения, в общем, нигде не подверглись реформе, которая принесла бы с собой освобождение или улучшила положение крестьян. Крепостное право как было, так и осталось проклятием сельского населения. Servi представляли собой в Греции и вообще в тогдашней Европе главный элемент крупного землевладения, как и в древности. Когда в 1358 году жители Коринфа обратились с просьбой о защите от турок к государю Ахайи, императору Роберту, они прямо указывали на то, что теперь приходится служить даже таким коринфянам, которые привыкли к излишку в рабах и богатстве. В инвентарях помещика точно исчислялись достатки каждого его колона, причем члены семьи крестьянина перечислялись наравне с его скотом. Такие инвентари сохранились именно от греческих имений Аччьяйоли. Эти государи, как и другие землевладельцы их времени, не применяли к своим колонам гуманных принципов Флорентийской республики, которая еще в 1284 году отменила крепость земле.

Наряду с крепостным правом в поместных отношениях сохранялся также старинный институт рабства. Магометанский Восток разделял эту потребность в рабах с европейским Западом; греческие императоры и франкские правители должны были считаться с постоянным требованием рабов со стороны турок и монголов, а долгие сношения с Востоком притупили у торговавших здесь европейских народов и без того приниженное чувство человеческого достоинства. Обширные невольничьи рынки в Каффе и Тане снабжали молодыми татарами и кавказцами не только египетских султанов и других мусульман, но и Западную Европу. Ни один константинопольский или греческий аристократ, равно как ни один богатый гражданин приморского итальянского города, не счел бы противным христианству иметь рабов. Венецианские и генуэзские корабли привозили в огромных количествах молодых рабынь на рынки этих городов. Еще в конце XV века в одной Венеции насчитывали 3000 рабов из Северной Африки и Татарии. Венеция вывозила ежегодно 10 000 рабов; эта торговля доставляла ей во времена дожа Томмазо Мочениго (1413–1423) доход в 50 000 дукатов. Даже Флорентийская республика по решению совета 8 марта 1303 года разрешила ввоз рабов и рабынь, если это были не христиане. Рабов дарили друг другу. Так, царица (василиса) Франческа, супруга Токко, подарила молодому Нерио ди Донато рабыню Евдокию, что закрепила письменным актом[701]. Для спасения души своей или своих предков собственники иногда дарили своим крепостным свободу вместе с правом франкского гражданства. Герцог афинский Нерио II подтвердил привилегию, выданную Антонио Георгию Хамаху, и даровал этому греку и его потомству свободу за упокой души своего отца Франко[702].

Очевидно, что и при Аччьяйоли совершенно так же, как и во времена каталанцев, даже знатные греки не имели прав франкского гражданства. Достопримечательное доказательство этому мы имеем в указанном уже факте, что Нерио I лишь по завещанию даровал свободу и право распоряжаться своим имуществом своей возлюбленной, Марии Ренди, матери своего сына Антонио. А между тем отцом этой афинянки был оказавший столь важные услуги франкам нотариус Димитрий Ренди, который еще при каталанцах получил привилегию сочетать своих детей браком с латинянами и свободно распоряжаться своим имуществом. Вероятно, Мария не была его законной дочерью.

3. Резиденция Антонио была в Акрополе, так как Афины стали снова столицей уменьшившегося герцогства[703]. Фивы, бывшие при каталанцах местопребыванием правительства, потеряли это почетное положение; однако Кадмея со своим замком, очевидно, была в пригодном для жилья состоянии, так что иногда могла служить герцогской резиденцией. Кириак из Анконы прямо упоминает в 1436 г. фиванскую aula regia, где он списывал старые надписи.

Было бы весьма интересно знать, какую жизнь вели при дворе герцога в старом замке, чем там занимались кроме политики, какой, наконец, вид имели в это время сами Афины. Но ни один путешественник не оставил нам сведений об этом. Халкокондила особенно прославлял Антонио за то, что он украсил Афины. По его уверениям, герцог был чрезвычайно богат и потому имел во время своего многолетнего правления возможность окончить то, что, быть может, начато было его отцом Нерио, который, по словам историка, также украсил Афины прекрасными сооружениями.