История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим - [26]

— Он, верно, сделал вам много добра? — простодушно спросил мальчик.

— Мог бы сделать, — ответил Дик, — во всяком случае, он научил меня видеть и ценить хорошее. Я сам виноват — deteriora sequor [15].

— Мне кажется, что вы очень хороший человек, — сказал Гарри.

— Увы, это только кажется, — возразил капрал, и, как выяснилось вскоре, бедный Дик был прав; ибо в тот же вечер, после ужина в зале, куда обычно подавали еду джентльменам из отряда Уэстбери и где они с утра до ночи играли в кости, курили табак, пели и ругались, потягивая каслвудский эль, Гарри Эсмонд нашел Ученого Дика в самом плачевном состоянии опьянения. Он пытался произнести проповедь, перемежая ее икотой, после чего собутыльники со смехом стали упрашивать его спеть гимн, но Дик, внезапно рассвирепев, поклялся, что проткнет насквозь негодяя, осмелившегося оскорбить его религию, и направился было за своей шпагой, которая висела на стене, но у самой стены растянулся во весь рост и сказал Гарри, подбежавшему, чтобы помочь ему: — Эх, маленький папист, был бы здесь Джозеф Аддисон!

Хотя в королевской лейб-гвардии все солдаты были дворяне, однако Гарри Эсмонду они казались невежественными и грубыми мужланами, исключая бравого капрала Стиля — Ученого Дика, капитана Уэстбери и лейтенанта Трэнта, которые всегда были добры к мальчику. Отряд стоял в Каслвуде несколько недель, а может быть, и месяцев, и Гарри время от времени узнавал от офицеров о том, каково приходится миледи в Хекстонском замке, и о разных подробностях, касающихся ее заключения. Известно, что король Вильгельм с большой терпимостью относился к тем из дворян, кто остался верен старому королю; и едва ли найдется другой монарх, который, узурпировав корону, как говорили его враги (сейчас я нахожу, что он взял ее по праву), пролил бы так мало крови. Что до женщин, замешанных в заговоре, то за наименее опасными был установлен надзор, прочих же он приказал заточить. Леди Каслвуд отвели в Хекстонском замке лучшие комнаты и предоставили садик тюремщика для прогулок; и хотя она многократно высказывала пожелание взойти на эшафот, подобно Марии, королеве шотландской, никто и не помышлял о том, чтобы отрубить ее размалеванную старую голову, и ей не предназначалось иной кары, кроме заключения в надежном месте.

И случилось так, что в пору несчастья она нашла друзей в тех, кого в дни благоденствия почитала за злейших врагов. Полковник Фрэнсис Эсмонд, кузен милорда и ее милости, женившийся на дочери винчестерского декана, со времени отъезда короля Иакова из Англии жил неподалеку от города Хекстона; прослышав о беде, постигшей его родственницу, и будучи на дружеской ноге с полковником Брайсом, начальником хекстонского гарнизона, а также и с многими влиятельными духовными особами, он посетил миледи виконтессу в тюрьме и выразил готовность служить дочери своего дяди всем, что только в его силах. Вместе с ним явились навестить узницу его супруга и маленькая дочка, и последняя своей необычайной красотой и детским очарованием сразу же расположила к себе старую виконтессу; что же до ее матери, то обе леди, как видно, не более любили друг друга, чем прежде. Есть оскорбления, которых женщина никогда не простит другой женщине; именно такую неизгладимую обиду нанесла супруга Фрэнсиса Эсмонда нынешней леди Каслвуд, выйдя замуж за ее кузена. Но так как в настоящее время виконтесса была унижена и несчастна, супруга Фрэнсиса могла пойти на временное перемирие со своим давнишним врагом и даже явить сострадание к отвергнутой возлюбленной своего мужа. Поэтому маленькой Беатрисе — так звали девочку — часто дозволялось навещать заключенную виконтессу, которая, поскольку дело касалось девочки и ее отца, решилась смягчить свой гнев против младшей ветви рода Эсмондов. В это самое время найдены были письма полковника, о которых говорилось выше, и содержание их стало известно Королевскому совету, вследствие чего положение Фрэнсиса Эсмонда значительно упрочилось: всякие сомнения в его верности новому правительству исчезли, и таким образом он более чем когда-либо мог быть полезен своей родственнице.

Тогда-то произошло событие, благодаря которому эта леди получила свободу. Каслвудский замок приобрел нового владельца, а безродный сирота Гарри Эсмонд — нового великодушного покровителя и друга. Какова бы ни была тайна, которую хотел поведать мальчику лорд Каслвуд, тому так и не пришлось ее услышать, ибо после памятного вечера, когда милорд вместе с патером Холтом уехал из замка, Гарри его больше никогда не видел.

Вот в немногих словах описание того, что случилось с милордом. Найдя лошадей в установленном месте, милорд и патер Холт направились в Чаттерис, где нашли себе временный приют у одного из духовных сыновей патера Холта. Но так как за ними по горячему следу велась погоня и за поимку каждого из них назначено было изрядное вознаграждение, они сочли за благо разлучиться, и священник укрылся в известном ему надежном месте, тогда как милорд через Бристоль направился в Ирландию, где в то время находился король Иаков с двором и армией. От прибытия милорда последняя не много выиграла; ибо у него не было ничего, кроме шпаги да нескольких монет в кармане, но король, невзирая на его плачевное состояние, принял его милостиво, утвердил во вновь пожалованном титуле маркиза, дал ему полк и обещал в будущем еще более высокое назначение. Но ни титулом, ни назначением ему уже не суждено было воспользоваться. В роковом сражении на Бойне милорд был ранен, бежал с поля (правда, много позднее своего государя, показавшего ему в этом пример), прятался некоторое время в болотистой местности близ города Трима и, более ослабев от простуды и лихорадки, причиненных болотной сыростью, нежели от раны, полученной в бою, тихо скончался. Да будет ему земля пухом! Пишущий эти строки должен прислушиваться лишь к голосу милосердия, хотя Томас Каслвуд повинен в двух тяжких прегрешениях перед ним и его близкими: одно из них он, быть может, искупил бы, если б богу угодно было продлить его жизнь; другое — бессилен был исправить, хоть должно надеяться, что власть более высокая, нежели власть священнослужителя, отпустила ему и этот грех. Однако в земном отпущении грехов ему не было отказано, ибо письмо, извещавшее миледи о постигшем ее бедствии, написано было неким тримским священником.