История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века - [39]

Она просит меня потанцевать с ней. Я изучаю вопрос и даю положительный ответ. И вот мы уже на натёртой до блеска площадке в тесно-медленном танце, томном, как песня Тино Росси, записанная на бархате. Оркестр насчитывает не менее двадцати музыкантов. Во фраках, будьте любезны. Старушка в локонах имеет обыкновение всё делать на совесть, и она не устраивает вечеринку, не пригласив Берлинский филармонический. Светильники повсюду, феерия. Венецианский карнавал, друзья мои! Версаль со всей его роскошью — просто ярмарка Дютрон по сравнению со всем этим. Я не могу назвать число ряженых парней, которые здесь собрались, но я уверен, что на последнем матче «Рейсинг» — «Реймс» на стадионе Парк де Пренс народу было меньше.

Вдобавок ко всем экстатическим ощущениям, моя партнёрша ещё и танцует как богиня. Это не партнёрша, это эластичная повязка Вельпо![98] Она так ко мне прилипла, что у меня ощущение, будто мы родились с ней в обнимку.

Мы закончили танец через пять минут после того, как закончилась музыка. Я думаю, что нелишне было бы приглядеть за четой Берюрье. Мои чудища остались без присмотру, а эту парочку нельзя выпускать в свет без намордников. Я извиняюсь перед партнёршей моего живота и отправляюсь на поиски двух ужасных.

Некоторых удивляет то, что угри каждый год приплывают в Саргассово море, чтобы сыграть там свисток-в-свисток. Их поражает то, что каждый год угри резвятся в Пон д'Эне или в Верней-сюр-Авре, а потом они держат путь в морскую впадину.

Таким людям я бы ответил, что мне известно кое-что ещё удивительнее: как моему Берю удается сразу отыскать буфет, где бы он ни появился. Надо обладать каким-то особым радаром!

Я нахожу его за роскошным столом в соседнем салоне. Вместе со слонихой они очищают поднос, полный тостов с иранской икрой. Мона Лиза и Коннетабль Дюгеклен собрали целую толпу зрителей. Их подбадривают. Надо видеть, как едят супруги Берю! Один тост зараз. Они соревнуются, кто первым прикончит поднос! Некоторое время Б.Б. ведёт в счёте. Она лидирует. Но доспехи ей мешают. Берю, наоборот, на пике формы в своем Джокондовом платье. Понемногу он уравнивает шансы. Он отстаёт от своей половины всего на пять тостов, на четыре, на три!

Гости скандируют, чтобы поддержать его, но он не нуждается в болельщиках. Он не знает поражений! Его рывок — это событие в человеческой истории. Да, он багровый, допустим, но он великолепен! Какая техника! Просто неподражаемо! Он хватает тост всей пятерней, для надёжности. Широко разевает хлебальник. И размашистым движением сеятеля отправляет его в пасть. Его секрет — это вдох, который он делает в нужный момент. Он знает возможности своей грудной полости. На одном дыхании и с удивительной синхронностью он запасается достаточным количеством воздуха для одного тоста и разделывается с ним в два счёта. Клац, клац! Готово. В своей прошлой жизни Берю, наверное, был землесосным снарядом, не иначе. Его глотка демонстрирует подлинное искусство, что-то вроде «Звёздной ночи» Ван Гога или «Пятой симфонии» Бетховена. Если бы страус увидел, как он заглатывает, у него произошло бы душевное расстройство.

А сейчас двое толстобрюхих идут уже вровень. У Берты появилось второе дыхание. Отважная женщина. Жанна д'Арк шамовки! Она обнаруживает в себе скрытые ресурсы и продолжает борьбу. Она не желает быть побеждённой. От неё зависит равенство французской женщины, может быть, даже её избирательное право! Она это чувствует! На неё это действует как допинг! Нация, в которой женщина подчиняется мужчине, — вырождающаяся нация. Она не имеет права уступить. Она дойдёт до конца без соли Эно, без таблеток «алка-зельтцер» и даже без чайной ложечки бикарбоната. Честный поединок, одним словом! Она не хочет быть обязанной допингу. Если она победит, то без хитростей, а если проиграет, то гордо подняв голову со шлемом!

Берю делает знак, чтобы ему дали выпивки. Верные слуги наливают стакан водки. В промежутке между двумя тостами он опорожняет его. На какое-то мгновение Берта подумала, что он сдал, что он сложил с себя сан, что водка — это признак слабости, но она не знает, что такое «Смирнофф».

В одно мгновение наш друг стал как огурчик. На этот раз он делает отчаянный рывок. Тосты исчезают как плоские устрицы. Берта даёт себя обойти. Она трескает всё медленнее и медленнее. В её земснаряде что-то заедает. Шестерни не прокручиваются. Дело не в смазке, о нет, жира ей не занимать. Весь ужас в том, что ей не хватает воздуха. Да и настроение уже не то. Когда падает дух, вся жизненная система оказывается под угрозой, сынки мои! Отключается энергия. Плоть трепещет и ослабевает. Как следствие, у вас кровоизлияние.

Толстяк же, наоборот, завидев первые золотые лучи Победы, включает форсаж и отрывается от земли. Берта отправляет в рот последний тост, но уже без охоты. Её хищные зубы вдруг оробели. Выводок осетров, намазанный на пеклеванный хлеб, вызывает в ней вялость. Она грызёт кусочек величиной не больше чем запятая. Но эта запятая для неё всё равно что точка. Она выходит из борьбы.

Присутствующих охватывает дрожь. Некоторые поражения благородны, и поражение Берты как раз из таких.