История философии. Средние века - [66]

Вместе с тем многое зависит от того, какое значение мы придаем слову «философия». Самим ван Стеенбергеном допускается мысль, что «философия людей XII века, воспринимаемая как общий взгляд на мироздание, так сказать философия в широком смысле слова, является в своей сущности христианской и августинианской». Разумеется, он и дальше продолжает говорить о том, что «с точки зрения философии как научной дисциплины, то есть философии в строгом смысле слова, скорее всего, очень некорректно говорить об августинизме XII века как о философии». Возможно, это действительно так, но сам Августин понимал философию в широком смысле слова.

В любом случае, автору этих строк представляется возможным говорить о подходе Августина к философии, подходе несколько ином, чем у Аристотеля. Конечно, из этого ни в коем случае не следует, что подход Августина присущ всем тем, кого в соответствии с Пьером Мандонне, по-видимому, оценивают как августинианцев. Однако сомнительно, что это в какой-то степени может относиться к святому Бонавентуре, о котором речь еще впереди. Что касается философии как «научной дисциплины», то обсуждение этого предмета, вероятно, уведет нас далеко в сторону, хотя, конечно, можно согласиться с тем, что Аристотель рассматривал философию, или по крайней мере какие-то из ее разделов, «как науку». Однако вполне очевидно, что к этому, возможно, был подготовлен отнюдь не всякий, кто готов был рассматривать распространение учения Аристотеля как эквивалент научной философии.

Глава 11 Святой Бонавентура

1

В Париже доминиканцы появились в 1217 году, а уже в 1229 году Роланд Кремонский стал профессором университета. Францисканцы оказались там уже в 1219 году; а около 1235 года Александр из Гэльса, уже преподававший в Париже, вступил в их ряды. Вскоре Робер из Кремоны вступил в члены ордена доминиканцев при содействии своего приятеля-доминиканца, Иоанна из прихода святого Жиля; а в 1238 году францисканец Иоанн из Ла– Рошели посвятил в члены ордена Александра из Гэльса[186].

Оба нищенствующих ордена добились права занимать кафедры в Париже в то время, когда епископом города был Гильом Овернский (1228–1249). Гильом, преподававший в Париже перед своим назначением на должность епископа, представлял собой пример непредубежденного эклектика. Он с легкостью находил употребление новым знаниям, использовал понятия, которые извлекались им из учений Аристотеля, Авиценны, а также Ибн Гебироля, сочетая их с теориями Августина и подчиняя развивавшемуся мировоззрению христианского богословия. Так, например, представление о душе Аристотеля было воспринято им как «стремление к совершенству физического и органического тела, обладающего возможностью жизни»[187].

И хотя он был достаточно подготовлен к тому, чтобы мыслить в Аристотелевой манере о душе как форме тела, он также опирался на платоно-августиновские представления о взаимодействии между душой и телом. Более того, он отвергал теорию Авиценны об отдельном актуальном разуме, которую он, впрочем, как и сам Авиценна, приписывал Аристотелю, вместо этого он прибегал к помощи теории Августина о божественном озарении. К тому же Гильом благосклонно относился к учению Авиценны о различии между сущностью и существованием и применял его, имея целью выявить отличия между Богом и творениями; он отказывался от неоплатоновско-авиценнианской теории эманации и возражал против учения о вечности мироздания[188].

Как говорят, Александр из Гэльса, учеником которого некоторое время был святой Бонавентура, стал первым профессором богословия в Париже, использовавшим «Сентенции» Петра Ломбардского в качестве учебного пособия. Что касается его «Суммы теологии» («Summa Theologica»), то Роджер Бэкон, его английский собрат францисканец, язвительно замечал, что ее вес почти не уступает весу лошади и что помимо этого ее подлинность вызывает сомнения. Впрочем, если первая часть заявления Бэкона была очевидным преувеличением, вторую необходимо признать правильной. Ибо данный труд является компиляцией, содержащей отрывки, заимствованные у самого Александра, а также тексты, взятые у Иоанна Ла-Рошельского и других авторов. Однако все это наглядным образом иллюстрирует идеи францисканского учительства того времени в Париже и показывает, что вполне понятный интерес к Аристотелю, Авиценне и Ибн Гебиролю уживался с довольно-таки сдержанным отношением к Аристотелю и его последователям, что совпадало с требованием более верить Августину и Ансельму, чем Аристотелю, и выражало распространенное в те времена мнение о невозможности достижения какого-либо удовлетворения вне света откровения. Александра невозможно представить последователем Августина, если, конечно, не считать само собой разумеющимся, что он ничем не обязан ни одному мыслителю, кроме Августина. Так, например, он заимствует у Ибн Гебироля его объяснение материи, как эквивалента потенциальности, а также приписывание свойств гиломорфной (материально оформленной) структуры каждому творению[189]. Однако в целом он конечно же был продолжателем платоново-августианской традиции.

2

Джованни Фиданца, более известный как святой Бонавентура, родился в Баньорее, в Тоскане. Обычно датой его рождения называют 1221 год; однако имеются веские основания считать датой его рождения 1217 год. По всей видимости, наукам он обучался в Париже, а затем в 1243 году вступил в орден францисканцев