История философии. Средние века - [56]

Авторитет Маймонида как философа основывается в первую очередь на сочинении «Руководство заблудшихся». Как здесь утверждалось, заблудшиеся, прежде всего те, кто, обладая некоторыми философскими познаниями, не видят способа, как им эти знания можно привести в соответствие с религиозными и этическими убеждениями иудаизма. Действительно, определенная мысль может быть правильной, и тем не менее она может вводить нас в заблуждение. Может показаться, что Маймонид мыслит как чистый философ, испытывающий побуждение примирить философию с иудейской философской традицией, причем ради блага верующих благочестивых иудеев, не доверявших философским умозрительным построениям. Однако Маймонид вполне определенно заявляет, что «первой целью его трактата является истолкование некоторых мест, встречающихся в пророческих книгах», в то же время второй целью сочинения является толкование темных по смыслу иносказаний и притч, встречающихся в книгах пророков. Таким образом, Маймонид пишет как верующий иудей, намеревающийся раскрыть внутренний смысл пророческих иносказаний. В то же время он поясняет, что адресует сочинение тем читателям, которые стали философами и обладают научными знаниями, но которые введенные в заблуждение смыслом Писания и Закона и у которых неприязнь вызывают привходящие обстоятельства и prima facie того, что они читают. Если мы представим себе верующего иудея, который изучает науки и философию и чувствует себя задетым содержанием Закона, а кроме того, двусмысленного и малопонятного языка, то перед ним открывается альтернатива. Он может придерживаться точки зрения, в соответствии с которой необходимо следовать требованиям разумной совместимости и, следовательно, отречься от Закона. Или с другой стороны, он может твердо придерживаться веры в Писание и Закон, отказавшись от крикливых притязаний своего разума. Его ум находится в состоянии растерянности. Маймонид утверждает, что не желает принуждать читателя к выбору между этими двумя путями. Ведь человек может прийти к пониманию внутреннего смысла Писания и Закона и увидеть, что этот смысл согласуется с учением подлинной философии, и если это представляется находящимся далеко за пределами философии, то только в силу ограниченности человеческого разума, предоставляющей простор для пророческого вдохновения.

Едва ли можно отрицать, что «Руководство заблудшихся» само по себе достаточно запутанное произведение, поскольку, с одной стороны, даже собственная позиция Маймонида не является достаточно четкой. Его восхищение исламским мыслителем аль-Фараби позволяет предположить, что Маймонид считает философию наукой, открывающей истинность веры, а это значит, и действительную истину, выраженную в религиозных представлениях в мифической или образной манере. Тем не менее, можно предположить, что пророческое вдохновение он ставит выше философского мышления. С другой стороны, Маймонид достаточно много говорит о важности противоречия и несовместимости в процессе познания. Конечно, он имеет в виду те ситуации, когда явно или prima facie противоречия могут быть разрешены. При этом он замечает, что, «говоря об темных и неопределенных вещах, иногда необходимо кое-что скрывать, а кое-что приоткрывать», при этом порой необходимо использовать определенно одну посылку в первом случае, а противоречащую ей в другом случае, так как следует заботиться о том, чтобы «простонародье не оказалось осведомленным в существовании противоречия». При этом автор предупреждает читателя, что подобного рода образ действия как раз можно найти в «Руководстве заблудшихся». Это позволяет предположить, что в намерение Маймонида входило создать вещи труднопостигаемые для читателя с ограниченным умственным кругозором. В то же время люди философски одаренные должны были легко преодолевать возникающие на пути познания затруднения, непреодолимые для менее одаренных людей, оказавшихся не в состоянии постигнуть внутренний смысл учения и веры. В самом деле, Маймонид вполне определенно говорит, что «оба вида науки – большая часть естественной, а также божественная – «должны содержаться в тайне от толпы».

Следующий раздел текста Маймонид начинает с вопроса, как следует понимать слова Бога – «сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему»[161]. В любом смысле не следует думать, что у Бога есть тело. Исследуя данный и другие фрагменты Писания, он объясняет читателю, как надлежит, а как не следует думать о Боге. Можно сказать, что, перед тем как истолковать факт существования Бога, Маймонид проясняет само понятие Творца, бытие которого он намерен доказать. Чтобы представить предмет в подлинном свете, он объясняет, что означает слово «Бог», во всяком случае, объясняет, что он думает по поводу Него, пытаясь понять его значение. В первой главе «Руководства заблудшихся» он довольно подробно входит в суть дела. Так, например, он утверждает, что Бог не несет в себе множества, ведь когда мы приписываем Богу разнообразие признаков, то ссылаемся или, во всяком случае, должны ссылаться на множественность божественных проявлений, если просто не отрицаем при этом отсутствие бесспорного совершенства у Бога.