История евреев в Российской Империи и Советском Союзе - [10]

Приезд в Петербург по делу (с разрешения местных властей) допускался на срок до 6 недель и лишь в особых случаях — до 6 мес. (это было доступно лишь богатым коммерсантам). В 1827 г. последовал указ о выселении евреев из Киева в течение 1-2-х лет. Часть евреев выселили, а для части выселение было отсрочено.

В Киеве община восстанавливалась в конце XVIII века и к 1815 г. насчитывала около 1500 чел. Ген-губернатор Левашов просил не выселять евреев, которые "при умеренности и простоте их жизни, имеют возможность продавать товары дешевле" (чем другие купцы). Царь разрешил отсрочить выселение до 1835 г. (Евр. Энцикл., т. IX, 519, 521.)

В 1827 г. (после обращения к властям христианских купцов и ремесленников г. Митава в Курляндии) семьи бедных евреев выселили из Митавы в "черту оседлости", но в 1831 г. закон о выселении был смягчен, — в Курляндии остались жить те евреи, которые смогли доказать, что имеют "законные" занятия. (Евр. Энцикл., т. IX, 932.) В 1829 г. последовал указ о выселении евреев из Николаева и Севастополя. Военный губернатор ходатайствовал в 1830 г. и в 1832 г. об отсрочке выселения на 3 года, мотивируя тем, что города останутся без ремесленников. Но затем все же выселение было.

Адмирал Грейг (ген-губ.) пытался защитить ремесленников-евреев и вдов, но после 1834 г. в этих городах остались лишь немногие евреи-подрядчики. (Евр. Энцикл., т. XI, 704; т. XIV, 96.)

В 1827 г. стали высылать евреев-ремесленников на Кавказе, но это привело к росту цен на предметы ремесла и местные власти (также и в Тбилиси) были против выселения. С 1831 г. ремесленники опять могли работать.

В 1826 г. Госуд. Совет передал губернским управлениям контроль за расходованием "коробочного сбора" — налога, который правления кагалов собирали для внутренних нужд общин (содержание школ, синагог, больниц, сиротских домов, приютов и пр.). "Коробочный сбор" взимался с продажи мяса, птицы, рыбы, соли и др., с доходов за наем жилья и др. доходов. Из средств коробочного сбора стали брать подати за неимущих, умерших и безвестно отлучившихся из данной общины евреев. В результате такого решения властей общины остались практически без средств на свои внутренние нужды (оставались лишь добровольные благотворительные сборы). В 1829 г. Госуд. Совет разрешил часть коробочного сбора использовать для духовных нужд общин.

Были и менее существенные постановления, например, запрет евреям-почтовикам нанимать в почтальоны крестившихся евреев (1828 г.), запрет нанимать (в случае смерти матери-еврейки) кормилицу-христианку и др.

В 1820 г. мин. духовных дел и нар. просвещения заявил, что евреи, якобы, стараются обращать других в свою веру, — после этого были местные постановления, затруднявшие евреям нанимать христиан для каких-либо работ.

В 1827 г. по велению импер. Николая I был введен набор рекрутов-евреев в армию, причем норма набора была почти в три раза больше, чем с христиан (русское население давало в год семь рекрутов с тысячи душ, а с тысячи душ евреев брали дважды в год по десять рекрутов).

До 1827 г. евреев в армию не призывали (купцы-евреи, как и русские купцы, платили 500 руб. вместо сдачи рекрута, а мещане — 300 руб.). (Евр. Энцикл., т. III, 160.)

В рекруты брали не только взрослых (20–25 лет), но также подростков и детей с 12 лет. Для детей и подростков до 18 лет были батальоны кантонистов, пребывание в которых не засчитывалось в срок службы (25 лет). Ограничений по состоянию здоровья для рекрутов-евреев не было. Батальоны кантонистов обычно находились в губерниях, где не было еврейского населения. Перед начальством ставилась задача добиваться согласия подростков на крещение и переход в православную веру. Кантонистам запрещали молиться, писать домой письма. Согласным креститься облегчали службу и улучшали питание. Несогласных наказывали, отправляли на тяжелые работы, оставляли плохо одетыми на морозе. За побег какого-либо кантониста секли каждого десятого. Взрослых солдат-евреев в батальоны кантонистов не допускали. (Евр. Энцикл., т. III, 161). О трудной судьбе детей-рекрутов писали не только писатели-евреи (например, В.Н. Никитин, до 1854 г. кантонист, а затем рядовой солдат, в своих повестях: "Век пережить — не поле перейти" и "Многострадальные", которую запретила цензура), но также известный русский писатель и общественно-политический деятель, А.И. Герцен.

В "Былое и думы" Александр Иванович Герцен (издатель "Колокола" — голоса передовой России) писал о перегоняемых из Перми кантонистах следующее: "Привели малюток и построили. Мальчики 12–13 лет кое-как держались, но малютки 8-10 лет. Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст. Бледные, изнуренные, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях… обращая какой-то беспомощный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их… Без ухода, без ласки, обдуваемые ветром… шли в могилу, и притом заметьте, что их вел добряк-офицер, которому явно было жаль детей (сообщивший Герцену, что треть ребят погибла в пути). И осуждая это, А.И. Герцен писал: "Какие чудовищные преступления безвестно схоронены в архивах злодейского, безнравственного царствования Николая…" (А.И. Герцен: "Былое и Думы", ч. II, гл. XII, 215, Минск.)