История цензуры - [10]

Шрифт
Интервал

Фу, надоело. Книжка толстая, первый ряд представлен во всей полноте… и это еще без учета советского опыта нашей родины.

А почему вы, кстати, ничего не рассказали о советском опыте нашей родины? Вы этого хотите? Хорошо. История советской цензуры.

Что же вам рассказать о советской цензуре, мы сами ничего не знаем. О сталинской — читайте где-то вышепомянутого Блюма, он изучал какие-то архивы. (Здесь же мы — опять в скобках, дорогой друг, всего лишь в скобках — сделаем замечание об архивах, в которых хранится все самое необходимое для нашей темы. Архивы соответствующих ведомств раз в сто лет ненадолго открывают, и трудолюбивый Лемке, торопясь ухватить как можно больше цитат и документов, поспешая, пишет книгу, которой будут питаться несколько последующих поколений. А что толку? Кто-то думает, что знание страшных подробностей образумит публику: будет для власти уздой, а для граждан — назиданием. Это пурга. Реальный результат у всего мероприятия один: ученый подвижник и еще несколько несчастных набираются печали на всю оставшуюся жизнь.)

Ну а те времена, что поближе? По свидетельству очевидцев — трогательных ныне старцев, — все они в те времена ужасно страдали и мужественно боролись: писатели, ответственные редакторы… даже журналисты. Буквально не покладая рук — точнее, пальцев, посредством которых, в посрамление законов анатомии, складывались затейливые дули. Но ведь благодаря им литература выжила! Не шутите так злобно. То, что выжило благодаря им, назвать литературой можно только в припадке последней жалости. Хорошо, а общественное самосознание? Интересное какое самосознание, куда же это оно делось, как только ему позволили зарегистрировать себя официально? Где плоды, по которым мы должны опознать сеятелей? Советская власть воспитала хотя бы: Зюганова и его достойных коммилитонов, а кого воспитали эти? Да вот хоть Чубайса. Ерунду говорите; Чубайс — очевидный самородок. Зато теперь и не рассказывает никому, как где-то с кем-то в каком-то сне боролся.

Вот представьте: мыльный пузырь выглядит красиво и убедительно на мрачном фоне грозовых туч — а интеллигенция смотрелась творческой на фоне “Перечня сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати, передачах по радио и телевидению”. (Публикацию чего только не воспрещал этот дивный документ! Под запретом закупочные цены на золото, принимаемое от старателей, общая численность доноров, численность неграмотных, шизофреников и безнадзорных детей, сведения о соотношении между себестоимостью обслуживания иностранных туристов в СССР и продажной ценой на туристские путевки, сведения о существовании исправительно-трудовых лагерей, сведения о спецпереселениях, а также сам этот термин, сведения о случаях посещения иностранными судами портов, закрытых для захода иностранных судов… Весь он пронизан военными тайнами и мистическим ужасом перед сводными данными — а вот параграфа про порнографию, или чистоту речи, или антисоветские высказывания, или устой № 3 мы не нашли. Антисоветские высказывания — это, должно быть, было в Конституции. А устой № 3, — наверное, в Моральном кодексе строителей коммунизма.)

Самым скверным нам представляется не наличие столь суровой цензуры, а сопутствующая ей чудовищная ложь. Как днем с огнем не достать было УК, так и советский цензурный устав был снабжен грифом “секретно” и выдавался цензору под расписку. (§ 232 воспрещает публиковать сведения об органах советской цензуры, раскрывавшие характер, организацию и методы их работы.) Сводит с ума не прямой запрет, а отсутствие ясности — и всегда хочется, чтобы ясность обеспечивалась не личным опытом, а общедоступным законом. Личный опыт идет вперед, пока ноги повинуются — он будет ловчить, хитрить, приспосабливаться, — и неминуемо проскочит пограничный столб между допустимым и недолжным. Но, вообще-то, люди пера не фарцовщики: в состязании шулеров и ловчил они рискуют своей бессмертной душой. И, закрывая тему маленьких людей с большими кукишами, грозно скажем: в развращенном мире каждый, кто несет добро посредством хитрых намеков и невнятных иносказаний, служит злу, за что и будет наказан по всей строгости морального и исторического законов. На помойку их — ненавистных Аполлону и истине граждан старше 1975 год рождения! Эк вы распорядились… что же тогда читать? Читайте неживых классиков. Это ваш вид на будущее? Вид на будущее… Пожалуйста, сколько угодно. История цензуры. Перспективы развития.

Отвечать на вопрос “Что будет?” нам всегда было непросто — даже учитывая нашу святую веру в то, что ничего нового быть не может в любом случае, — но вот вопрос “Чего не будет?” вызывает немедленный бодрый ответ: ничего хорошего! Отнестись к чему следует творчески и со здоровой — то есть подавляюще преобладающей — долей жеманфишизма.

Так что вы предлагаете? Мы ничего не предлагаем; наше амплуа — прийти на все готовое и сморщить нос. Нам и вам изначально дано распределение ролей: добрый пастырь, овца, овчарка, волк, все прекрасно. Непрекрасно только то, что забота пастыря и его собак об овцах тяжким грузом ложится вовсе не на овец и даже не на волков — которые в крайнем случае могут заступить на караульную службу, — а на персонажа, перечнем действующих лиц не предусмотренного. Это некто крайний, пребудущий таковым до скончания времен. Назовем его для наглядности человеком.


Еще от автора Фигль-Мигль
Щастье

Будущее до неузнаваемости изменило лицо Петербурга и окрестностей. Городские районы, подобно полисам греческой древности, разобщены и автономны. Глубокая вражда и высокие заборы разделяют богатых и бедных, обывателей и анархистов, жителей соседних кварталов и рабочих разных заводов. Опасным приключением становится поездка из одного края города в другой. В эту авантюру пускается главный герой романа, носитель сверхъестественных способностей.


Тартар, Лтд.

Опубликовано в журнале: «Нева» 2001, № 5.


Долой стыд

УДК 821.161.1-31 ББК 84 (2Рос-Рус)6 КТК 610 Ф49 Фигль-Мигль Долой стыд: роман / Фигль-Мигль. — СПб. : Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2019. — 376 с. Автор этой книги называет себя «модернистом с человеческим лицом». Из всех определений, приложимых к писателю Фиглю-Миглю, лауреату премии «Национальный бестселлер», это, безусловно, самое точное. Игры «взрослых детей», составляющие сюжетную канву романа, описаны с таким беспощадным озорством и остроумием, какие редко встретишь в современной русской литературе.


Наркобароны и кокаиновые короли

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Меланхолик это вот какой человек

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Резкие движения. И тогда старушка закричала

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.


И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.