История Ближнего Востока в древности - [40]
Все эти перемены способствовали упрочению царской власти и дальнейшему разрушению традиционного родового уклада внутри общины. В их основе лежало развитие государственной (храмовой) и частной собственности, преобразившее коллектив совладельцев, совместно владеющих общинной собственностью, в коллектив собственников земельных участков. Так родовая община преобразовалась в гражданскую.
Проблема частной собственности на землю в странах Ближнего Востока давно уже стала предметом оживленных дискуссий, особенно в связи с концепцией так называемого «азиатского способа производства».
«Земельная собственность, — по К. Марксу, — предполагает монополию известных лиц распоряжаться определенными участками земли как исключительными, только им подчиненными сферами их личной воли. При таком предположении дело сводится к тому, чтобы выяснить экономическое значение, то есть использование этой монополии на основе капиталистического производства. Юридическая власть этих лиц, их власть пользоваться участками земли и злоупотреблять ими еще ничего не решает. Использование всецело зависит от экономических условий, не зависимых от воли этих лиц»>{35}.
Площадь обрабатываемых земельных участков в странах древнего Востока зависела от ряда объективных экономических факторов: большой зависимости человека от природных и географических условий; относительно низкого уровня развития техники и низкой производительности труда; небольшой плотности населения и связанной с ней постоянной нехваткой рабочей силы; автаркии отдельных регионов; значительной зависимости личности от коллектива, особенно проявляющейся в аллювиальных районах, и т. п.
Таким образом, мы можем с полным основанием утверждать, что в тех условиях, о которых идет речь, частная собственность, полная и независимая, как при капитализме, не могла сформироваться. До середины II тысячелетия до н. э. она не могла существовать даже вне гражданского коллектива. Поэтому земледелец, как некогда совладелец общинной собственности, нес определенные повинности: участвовал в строительстве ирригационных сооружений, дорог, оборонительных сооружений, в военных походах; временами выплачивал налоги натурой, которые шли на нужды храмов и дворца.
Таковы были конкретные рамки, ограничивавшие возможность для земледельца свободно распоряжаться своей собственностью. Но эти ограничения обусловленные экономически, были необходимы для нормального функционирования общества.
О возникновении не позднее 3000 г. до н. э. частной земельной собственности и ее тесной связи с общиной говорят тысячи документов частной юридической практики. Это была, без сомнения, частная собственность, которую для тех экономических условий следует признать полной и независимой.
Характерно, что в это время появилась также мелкая собственность крестьян на землю — преимущественно небольшие участки, по площади редко превышавшие 6 га. Хозяйства этого типа, каждое из которых было самостоятельной экономической единицей, по-видимому, составляли экономическую основу гражданской общины. Их площадь соответствовала уровню сельскохозяйственной техники того времени и реальным производственным возможностям ее владельцев. Дробление общинных земель таило в себе серьезную опасность — оно грозило в будущем привести к пауперизации крестьян Крестьянские хозяйства были не только экономически несамостоятельны, но и слишком слабы, чтобы нормально функционировать, опираясь на кредит и местный рынок.
Вопреки существовавшему в старой историографии представлению о натуральном характере хозяйства древневосточных обществ, исследования последних лет показали, что почти во всех регионах Ближнего Востока существовал внутренний рынок, развивавшийся благодаря постоянным контактам между оседлым населением и пастушескими племенами и имевший форму простого обмена. Не было ни купцов, ни всеобщего эквивалента — просто одни продукты обменивались на другие. Рынок по преимуществу размещался за пределами оседлого поселения или города и функционировал, как правило, сезонно, например после уборки урожая, сезона охоты, в связи с культовыми праздниками и т. п.[16].
В многочисленных правовых документах уже с начала XXVIII в. до н. э. фигурирует «купец» (тамкар). Но тамкары были не купцами в нашем сегодняшнем понимании, а скорее государственными чиновниками, которые по заказу дворца или храма привозили необходимые сырьевые материалы, предметы роскоши, соль. Через посредство дворца часть этих товаров доходила до населения>{36}.
Чтобы участвовать в обмене, «дом» должен был располагать некоторым излишком продукции земледелия или домашнего ремесла. Хотя крестьяне собирали неплохие урожаи и пользовались общинными пастбищами, большинство хозяйств никаких излишков не имело. Более того, многие хозяйства, существовавшие на грани разорения, брали взаймы у богатых родственников, продавали собственных детей в рабство, отдавали увечных членов семьи храмам и т. п. Исчерпав все средства, крестьянин продавал земельный участок и вливался в коллектив «дома бога» или «дома царя». До середины III тысячелетия до н. э. пауперизация крестьян еще не приобрела массового характера, однако разорившиеся крестьяне уже тогда являлись для храмов основным источником полноценной рабочей силы.
