Фото на заставке предоставлено Сергеем Цветковым.
Дело было осенью 1967 г. В то время, будучи майором, я служил в должности командира 2-й эскадрильи 733-го ИАП, базировавшегося на германской авиабазе Дамгартен и входившего в 16-ю Гвардейскую истребительную авиадивизию. Надо сказать, что та осень была весьма напряжённой. Во-первых, мы несли боевое дежурство, во-вторых, у нас был плотный график боевой подготовки с тремя лётными днями в неделю, в-третьих, летом к нам пришли из училищ молодые лейтенанты, и, наконец, в четвёртых, шло плановое перевооружение, в ходе которого мы получали новейшие истребители МиГ-21ПФМ. Словом, времени было мало, вдобавок довольно регулярными были учебные и не учебные тревоги.
И вот как-то в один из дней вызывает меня командир полка и ставит задачу перегнать с авиазавода в подмосковных Луховицах четыре МиГ-21ПФМ на аэродром Темплин, где стоял один из полков нашей дивизии. Правда, как выяснилось в ходе подготовки, эти самолёты предназначались даже не нашему соседнему полку, а 3- му истребительному авиаполку ВВС Германской Народной армии. Впрочем, для меня вопрос, кому именно предназначаются эти машины имел чисто академический интерес. Моя задача была привести четвёрку в Темплин, а кто и куда их погонит дальше — это меня, в общем, мало волновало.
Как и полагается, я подготовил план перелёта с аэродрома Луховицы на аэродром Темплин, который был утверждён командиром полка и согласован с командиром дивизии. Доложив командованию о готовности лётчиков к перегонке и пройдя контроль, мы были отправлены вертолётом на авиабазу Вюнсдорф. Там нас посадили в почтовый самолёт, возивший штабные документы и офицеров между ГСВГ и Москвой. Посадку мы произвели на подмосковном аэродроме Чкаловский, а далее до Луховиц мы уже добирались как все простые смертные, своим ходом, т. е. на обычной электричке, отправившейся с Казанского вокзала.
Надо сказать, что из Вюнсдорфа в Москву мы летели не одни, а вместе со звеном капитана Ф.Зиновьева из 33-го ИАПа, которое получило аналогичную задачу. Как Федор готовился к перегонке, я не знаю, так как мы служили в разных полках, хотя и в одной дивизии. В процессе перелёта из Вюнсдорфа в Москву в разговоре Зиновьев сказал, что якобы на самом деле эти самолёты предназначены для 968-го ИАП, который базировался на аэродроме Альтенбург и входил в состав 6-й истребительной авиадивизии. Обдумывая уже много позже все детали произошедшего вскоре происшествия, я удивлялся, тому факту, что в 6-й ИАД не нашлось экипажей для перегонки машин для своих полков.
Уже в Луховицах Зиновьев возобновил этот разговор. Однако обсуждать полученный приказ смысла не имело, а излишнее любопытство лётного состава лишь привлекало внимание «особистов», и потому, решив прекратить дискуссию, я ответил Фёдору: «У меня, как и у тебя, план перелёта только до аэродрома Темплин, а куда и кто их далее будет перегонять, мне неизвестно, но что они предназначены для немцев — это точно.»
Уверенность в этом у меня была стопроцентная, так как самолёты, предназначенные для частей наших ВВС, с завода выходили советскими опознавательными знаками и бортовыми номерами, а нам предстояло перегонять абсолютно чистые сверкающие новенькими дюралевыми поверхностями истребители. Так что о каком Альтенбурге могла идти речь? Напоследок я спросил на всякий случай у Зиновьева: «У тебя в плане перелёта конечный пункт маршрута Темплин?». Он ответил: «Да». «Так над чем же ты голову ломаешь?», полувопросительно-полуутвердительно закончил я разговор.
До Темплина на полученных МиГ-21ПФМ с промежуточной посадкой под Минском мы добрались без приключений. Правда звено Зиновьева, шедшее первым, приземлилось там раньше меня минут на 20–30. После приземления мы зарулили на заправочную стоянку. Солнце уже клонилось к закату. Я решил сходить с ребятами в столовую, встретиться со своими друзьями, которых здесь у меня было немало (я служил здесь два года назад), а потом заночевать и уже утром получить следующую задачу.
Оставив своих лётчиков в домике для отдыха, я пошёл на аэродромный КП для доклада о завершении перелёта на КП нашей 3-й гвардейской ИАД, штаб которой находился в Дамгартене. В принципе, это делать было и не обязательно, но раз и навсегда заведённый порядок, а также привычка к дисциплине приучили всё делать так, как положено по уставу. В это время в местном полку проводились полёты, которыми руководил подполковник Обмелюхин. Меня быстро соединили по телефонной линии ЗАС (засекречивающая автоматическая связь) с командным пунктом нашей дивизии, но не успел я начать свой доклад, как по громко-говорящей связи (ГГС) услышал, что ведущий второй пары из состава звена Зиновьева запрашивает разрешение на запуск. Повернувшись к штурману местного полка, я удивлённо спросил, куда собирается лететь этот «сокол» на ночь глядя? Штурман ответил, что не знает, а к тому времени, как были заправлены наши истребители, солнце уже вовсю клонилось к западу.
Я мгновенно вспомнил наш разговор с Зиновьевым на промежуточном аэродроме и тут же по селектору попросил руководителя полётов не разрешать ему запуск, так как считаю, что он не знает точно, куда надо лететь, и это надо срочно выяснить. Тут же докладываю на КП дивизии, что задачу по перегонке выполнил, после чего задал вопрос, куда собирается лететь звено Зиновьева. И вот тут-то я и получаю ошеломляющий приказ начальника штаба нашей 16-й ГИАД, что самолёты надо перегнать на самом деле не в Альтенбург, а на аэродром Коттбус!
