История афинской демократии - [91]

Спартанцы, чтобы спасти осажденных, среди которых были и спартиаты, заключили перемирие с афинянами и отправили послов в Афины для переговоров о мире. Момент для афинян, чтобы заключить мир, казалось, был благоприятен: Спарта готова была на уступки, лишь бы спасти осажденных соотечественников; и если бы мир был заключен, то нравственному влиянию Спарты во всяком случае нанесен был бы сильный удар: союзники не простили бы ей того, что она ради спасения своих граждан, находившихся на Сфактерии, принесла в жертву интересы их, союзников. Но в Афинах против мира был Клеон: война, говорят наши источники, была ему нужна, чтобы «его гнусности не обнаружились», чтобы иметь влияние, играть роль. Но дело было не только в этом: вопрос о дуализме, основная причина войны, мог быть решен только полным поражением одной стороны и торжеством другой. В ответ на предложение мира и дружбы со стороны спартанцев афиняне потребовали возвращения Нисеи, Трезены, Ахайи – словом, того, чем они владели до Тридцатилетнего мира 445 г., когда они мечтали о гегемонии на суше. На просьбу же спартанских послов назначить особую комиссию для ведения переговоров – чтобы переговоры эти не сделались тотчас же известными – афиняне ответили отказом: Клеон не доверял Спарте и опасался, что дело затянется. Он полагал, что можно достигнуть лучших результатов, когда в руках афинян будут спартанцы, осажденные на Сфактерии. Большинство было на его стороне. Таким образом, переговоры были прерваны, и осада Сфактерии продолжалась.

Но надежды афинян на скорый успех не оправдались: осада затянулась. Афиняне готовы были впасть в уныние. Можно было опасаться, что с наступлением зимы нельзя будет поддерживать осаду. Клеон упрекал стратегов, говоря, что если бы они были доблестными мужами, то взяли бы остров, и что он на месте их это сделал бы. Тогда Никий, против которого главным образом и направлен был упрек, заявил, что он уступает ему место: пусть Клеон возьмет на себя начальство над войском и исполнение задачи. Клеон стал было уклоняться, но, по настоянию афинян, вынужден был согласиться и заявил, что в течение двадцати дней он или приведет лакедемонян живыми, или перебьет их на месте. Такое «легкомыслие», говорит Фукидид (IV, 28), вызвало смех среди афинян. Тем не менее «благоразумные», т. е. умеренные и аристократы, противники Клеона, были довольны, ибо, по их мнению, могло быть одно из двух: или они избавятся от Клеона, так как в случае неудачи его влияние падет, на что они больше надеялись, или лакедемоняне будут в руках афинян.

Но события оправдали уверенность Клеона. Вообще он действовал тут с большим благоразумием. Он в товарищи или помощники себе выбрал Демосфена, который и раньше настаивал на более энергичных действиях и на взятии Сфактерии посредством высадки. Прибытие Клеона с необходимыми подкреплениями – с отрядом легковооруженных и стрелков – дало возможность осуществить этот план, тем более что в это время выгорел лес по берегу острова, служивший защитой осажденным, и теперь легче было произвести нападение. После долгого сражения, окруженные со всех сторон, лакедемоняне сдались, в числе около 300, между ними – 120 спартиатов, принадлежавших к лучшим фамилиям[235].

С пленниками и с торжеством возвратился Клеон в Афины. Ему предоставлены были почетные награды – пожизненный обед в Пританее и первое место (проедрия) в театре. Его влияние достигло высшей степени. На следующий (424/23) год Клеон был выбран даже в стратеги.

Этой победой афиняне воспользовались, между прочим, чтобы повысить форос с союзников (см. выше). Вообще взятие в плен нескольких сотен лакедемонян было важным успехом. Пленники являлись драгоценным залогом в руках афинян. Спартанцы вынуждены были даже прекратить на время свои вторжения, так как афиняне объявили, что если спартанцы явятся в Аттику, то пленники будут казнены. Новые предложения мира со стороны Спарты ни к чему не привели. Афины надеются на полную победу. В 424 г. заняты были остров Кифера (к югу от Пелопоннеса) и мегарская гавань Нисея.

Но вскоре война приняла иной оборот. Ободренные успехом, афиняне задумали подчинить себе Беотию; но их сложный план нападения, одновременно с разных сторон, не удался, и они при Делии (в 424 г.), потерпели поражение от фиванцев. В это же время спартанский вождь Брасид переносит военные действия во Фракию и там наносит афинянам удар. Он решается приняться на деле за осуществление той программы, которая выставлена была Спартой еще в начале войны, – за освобождение греков от афинского ига. Брасид отличался талантом полководца, смелостью, решительностью; обаятельно действовала сама его личность: он обладал даром слова, столь редким среди спартанцев. Вообще Брасид составлял контраст остальным спартанским вождям. По своему характеру и стремлениям он не подходил к Спарте, да и спартанское правительство смотрело довольно подозрительно на этого смелого, талантливого, благородного вождя.

С небольшим отрядом Брасид отправляется в поход, проходит через враждебную ему Фессалию и, преодолев препятствия на пути, подступает к городу Аканфу; он обращается к жителям с речью, в которой говорит, что прибыл с целью освободить их от афинского ига, и склоняет их к отпадению от Афин. Затем Брасид направляется к Амфиполю, быстро овладевает мостом на реке Стримон и заставляет этот город также отложиться от афинян, чему историк Фукидид, находившийся с эскадрой у берегов Фасоса, не успел помешать. Потеря Амфиполя и других фракийских городов была тяжелым ударом для афинян: отсюда они получали не только дорогие металлы, но и лес для постройки кораблей. Дальнейшие успехи сопровождали деятельность Брасида. Спартанское правительство безучастно, даже подозрительно, смотрело на эти успехи. Оно воспользовалось ими, чтобы заключить перемирие на один год с Афинами (423 г.). Каждая сторона должна была удержать за собой свои завоевания. Но во Фракии враждебные действия не приостановились.