История афинской демократии - [78]

Наконец, следует еще отметить, что в союзных городах вводились аттические меры веса и монеты.

Таково было в общих чертах положение афинских союзников в Периклово время. Мы видим тут централизацию, которая естественно вытекала из предыдущего хода дел: афиняне, так сказать, брали то, что само давалось им в руки. Союзникам взамен утраченной независимости они давали многое. Прежде всего, они доставляли им полную безопасность; афиняне выполнили принятые некогда на себя обязательства и сами несли немало трудов и жертв; они действительно стояли на страже Эгейского моря, держа в отдалении варваров. Союзники пользовались и торговыми выгодами. Под покровительством Афин, благодаря миру и безопасности, развивалось их материальное благосостояние. Основывая колонии, афиняне принимали иногда в число поселенцев и союзников. Благодаря афинской гегемонии, мелкие союзные города гарантированы были от притеснений со стороны более сильных соседей. Тем не менее, если не считать всего этого да той поддержки, которую афинский демос оказывал демократиям в союзных городах, между Афинами и союзниками не было глубокой общности интересов и неразрывной, органической связи. Афиняне не старались замаскировать свое владычество, предоставив союзникам хотя бы тень влияния посредством участия в обсуждении таких дел, которые касались всего союза. Это было господство меньшинства привилегированных граждан над массой подчиненных ему союзных «подданных». Последние не могли, например, вступать в законный брак с афинянином или афинянкой, не могли приобретать недвижимость в Аттике, не говоря уже о политических правах. Словом, право афинского гражданства на союзников не распространялось. Афины не дошли до того, чтобы неразрывно связать их с собой, уравняв в правах с гражданами, вроде того, как впоследствии поступил Рим с завоеванными областями. Правда, во времена кризиса, после злосчастной Сицилийской экспедиции, у афинян, может быть, являлась мысль дать и союзникам право гражданства. Намек на это видят у Аристофана: Лисистрата – в комедии того же имени – советует при управлении государством поступать так, как женщины поступают при прядении шерсти, – между прочим, надо смешать в одну кучу и метеков, и чужих, и друзей, и кто должен государству, и уразуметь, что города, которые составляют колонии «этой земли», т. е. Аттики, лежат, как клоки шерсти, разбросанные, каждый отдельно; и вот, от всех их взяв клок шерсти, следует свезти сюда, в Афины, и собрать в одно, сделать затем большой клубок и из него соткать демосу плащ (579 sq.). Но мысль эта, если и была, промелькнула, не оставив следа. В самом конце Пелопоннесской войны, после поражения при Эгоспотамах, афиняне даровали право гражданства самосцам, но было уже поздно.

Централизация, которую проводили афиняне в отношении союзников, глубоко противоречила исконным греческим воззрениям и стремлениям; она была не в духе народа. Союзники не могли вполне примириться с потерей свободы. Как бы ни было легко афинское иго, но уже один тот факт, что они подчиненные, что они были лишены независимости, мог делать афинское владычество для них ненавистным. Владычество это было все же «тиранией», по осознанию самих вождей афинского демоса[213] – конечно, в древнем, греческом смысле слова, а не в нынешнем. Врагами Афин являлись по преимуществу аристократы, и попытки к свержению афинского ига исходили именно от них. Подтверждением служат события времен Пелопоннесской войны. Подтверждается это и примером Самосского восстания при Перикле.

Самос принадлежал к числу немногих еще автономных союзников афинских. На острове господствовала аристократия, и афиняне не трогали существовавшего там порядка. Но в 440 г. до Р. Х. Самос восстал против Афин. Поводом послужила его распря с Милетом из-за города Приены. Афины обратились к Самосу с требованием предоставить решение спора с Милетом их посредничеству. Но самосцы, как видно, опасались пристрастия Афин в пользу Милета и отказались подчиниться их требованию. Для Афин положение дел было серьезное. Самосцы находили поддержку со стороны персидского сатрапа, искали опоры и у Пелопоннесского союза, и еще счастье для афинян, что коринфяне высказались против вмешательства. Важный по своему географическому положению Византий, быть может, не довольный стеснением своей торговли вследствие взимания афинянами пошлины у проливов, последовал примеру Самоса. Есть основание думать, что и города Карии отложились от Афинского союза. Словом, господству Афин на море грозила опасность. Сама осада Самоса Периклом затянулась: самосцы сдались лишь на девятый месяц осады (439 г.); они обязались выдать свой флот, срыть стены, дать заложников и уплатить афинянам по частям расходы по войне. Вслед за Самосом покорился и Византий. Зато в карийском округе афинянам не удалось вполне возвратить утраченное.

Так кончилось Самосское восстание, подавление которого стоило афинянам больших усилий и расходов. Оно показало, что Афинский союз не незыблемо прочен. Но пока силы Афин были свободны, пока не грозил им могущественный внешний враг, они могли справляться с движениями в среде союзников.