История афинской демократии - [66]
Богатство очень ценилось в Афинах, больше, чем благородство происхождения; без него и знатность мало значила. В глазах массы благороден тот, кто богат. Благородный, но бедный – ничто, говорит один из героев Еврипида; плохо не иметь ничего; знатное происхождение не доставляет средств к жизни[167]. Быть бедным значит быть в презрении и бесчестии, говорится у Еврипида в другом месте. И раб в почете, если он богат. Самого дурного человека богатство возводит в первые люди.
Рядом с этим мы встречаем у Еврипида и иные, противоположные воззрения. Между прочим, уже у него высказывается мысль, что богатство не составляет собственности людей: его дают боги лишь для пользования нам[169].
Богатство и бедность вносили, конечно, неравенство в среду афинских граждан. Но в лучшую пору демократии неравенство это не было так велико, как впоследствии; не было еще такой бездны между богатыми и бедными; борьба классов еще не принимала таких жестоких форм, как позже в эпоху кризиса и упадка афинской демократии; многочисленного пролетариата не существовало. Мы видели, что население в век Перикла пользовалось вообще благосостоянием. По расчету Эд. Мейера, перед Пелопоннесской войной из общего числа 55 500 взрослых граждан около 2500 было пентаксиомедимнов и всадников, 33 000 зевгитов и 20 000 фетов. По другому расчету у Франкотта, из 30 000 или 35 000 граждан 20 600 могли принадлежать к первым трем классам, а остальные – к фетам. Большинство афинян владели еще хотя бы небольшой земельной собственностью. Многие постоянно жили на своем участке, где имелся и дом. Другие являлись сюда из города, с тем чтобы к заходу солнца возвратиться в Афины; иногда, впрочем, они оставались на своем участке в течение нескольких дней, занятые уходом за плодовыми деревьями и особенно за виноградниками и оливками. Дорога из Афин производила приятное впечатление: кругом было все возделано; всюду чувствовалась деятельность человека[170]. Торговля, ремесла развивались; масса находила себе заработок. Заработная плата в то время равнялась приблизительно 1 драхме в день[171]. Лица свободных профессий – врачи, поэты, адвокаты – получали значительный гонорар; особенно это нужно сказать о софистах. В то время как на богатых лежали тяжелые повинности, литургии, вроде триерархии, социальная политика направлена была в пользу малосостоятельной массы; стоит только вспомнить о системе денежного вознаграждения, теориконе, пособии увечным и бедным, клерухиях, широкой строительной деятельности Перикла.
Политическими правами, исономией и исегорией пользовались в Афинах только граждане, т. е. меньшинство всего населения. Относительно количества населения Аттики долгое время принимались цифры, установленные А. Бёком[172], по которому в пору расцвета Афин число взрослых граждан было 20 000 (с женами и детьми – ок. 100 000), метеков – 10 000, а рабов – более 350 000. Новейшие исследования повышают число гражданского населения и понижают почти втрое-вчетверо число рабов, так что соотношение цифр получается иное. По одним вычислениям[173], в начале Пелопоннесской войны афинских граждан было 35 000 (не считая около 10 000 клерухов), метеков – 10 000, рабов – около 100 000; по другим[174], взрослых граждан было тогда 55 500, а считая женщин и детей – 170 000[175], метеков, по меньшей мере, – 14 000 (с женами и детьми – до 40 000), а рабов взрослых – приблизительно 50 000, всех же – 150 000. Афинская демократия не стремилась расширить круг полноправных граждан. Дарование права гражданства было редкостью и обставлялось большими формальностями (требовалось присутствие в народном собрании не менее 6000 граждан). Мало того: в 451/50 г., как было уже не раз упомянуто, Перикл провел закон, по которому правом гражданства мог пользоваться только тот, кто происходил от афинянина и афинянки. С тех пор как Афины стали главой союза, торговым и умственным центром греческого мира, сюда, как известно, сходилось и здесь жило много уроженцев разных стран, росло число смешанных браков, и чуждый элемент в афинском гражданстве должен был все увеличиваться, все более и более в него проникать. Закон Перикла имел в виду положить конец этому и, так сказать, очистить состав афинского гражданства на будущее время, предохранить его от поглощения элементами иноземными. Такой ограничительный закон вполне отвечал интересам тех, кто уже пользовался правом гражданства и связанными с ним выгодами и преимуществами, кто не желал делить их с другими. Но, очищая состав афинского гражданства от смешанных и разнородных элементов, быть может, предохраняя Афины до некоторой степени от охлократии, господства черни, Периклов закон имел и свою оборотную сторону. Он уменьшал число граждан, и притом в такое время, когда государству особенно важно было иметь их побольше ввиду борьбы с Пелопоннесским союзом: вспомним, что закон этот был проведен в 451/50 г., после катастрофы, постигшей афинян в Египте, и тяжких потерь в борьбе за гегемонию на суше. Он отталкивал от Афин многие элементы. Он мог повести к скорейшему вырождению афинского гражданства, лишая его прилива свежих сил и возможности обновлять свой состав. Сколько даровитых личностей и прославленных деятелей в Афинах было именно смешанного происхождения, сами или их предки, например Клисфен, Фемистокл, Кимон, историк Фукидид! С точки зрения Периклова закона все это были бы неполноправные граждане, νόθοι, т. е. незаконнорожденные. Таким был и сын самого Перикла от Аспазии, по имени тоже Перикл, о даровании гражданства которому отец впоследствии вынужден был просить народное собрание…
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако любой историк в своих исследованиях обращается к альтернативной истории, когда дает оценку описываемым персонажам или событиям, реконструирует последствия исторических решений, поступков, событий, образующих альтернативу произошедшему в реальности. Тем не менее, всерьез заниматься альтернативной историей рискуют немногие серьезные историки.И все же, отечественная история предлагает богатейший материал для альтернативных исследований, ведь даже само возникновение нашего государства на бедных и холодных равнинах северо-востока Европы, да еще и с центром в ничем не примечательном городке, выглядит результатом невероятного нагромождения случайностей.
Стивен Меллер, известный американский археолог-исследователь, много лет посвятивший изучению археологических памятников и истории Египта, предлагает новый, революционный взгляд на одну из древнейших в мире культур. Книга создана на основе эксклюзивных материалов, полученных автором во время экспедиций в Египет, а также новейших расшифровок древних текстов.© S. Mehler, 2004.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Издание завершает публикацию всех важнейших зарубежных материалов XVII в. о восстании С. Разина, остававшихся еще не опубликованными. (Первый выпуск — «Записки иностранцев о восстании С. Разина». Л., «Наука», 1968). В сборник вошли: брошюра о восстании, изданная в Лондоне в начале 1671 г., диссертация о Разине, защищенная и изданная в Германии в 1674 г., отклики на восстание западноевропейской прессы 1670–1671 гг. и записки Кемпфера о персидском походе Разина.Материалы комментированы и сопровождены источниковедческими статьями.Издание рассчитано на широкий круг читателей: учителей, студентов аспирантов, научных работников.
В настоящем издании представлен первый том знаменитого труда «История общественного строя древней Франции», принадлежащего перу выдающегося французского историка Нюма-Дени Фюстель де Куланжа (1830–1889). Книга посвящена Древней Галлии, прежде раздробленной, а после подчиненной и объединенной Римом. Автор подробно рассматривает состояние Галлии до римского завоевания и ее политическое устройство в первые три века императорского владычества. На русском языке книга де Куланжа вышла в 1901 г. под редакцией историка М.И.
Книга представляет собой первую часть классического труда академика Василия Васильевича Латышева (1855–1921) «Очерк греческих древностей» (публикуется с незначительными сокращениями). Древности греческого народа – это часть истории Греции, относящаяся к общественному и частному быту древних греков. В работе подробно рассматривается политическое, финансовое, юридическое и административное устройство Эллады на примере преимущественно Спарты и Афин. Читатель узнает, как была устроена афинская демократия, как функционировали суды, как воспитывались юные спартанцы и о многих других нюансах повседневной жизни эллинов.
Исход Второй Пунической войны навсегда изменил Античный мир, а значит, и пути развития нашей цивилизации. Этот конфликт интересен тем, что впервые боевые действия развернулись одновременно на нескольких фронтах, на огромной территории – в Италии, Испании и на Сицилии. На поле сражения сошлись два лучших полководца эпохи – карфагенянин Ганнибал и римлянин Сципион Африканский. Но о них написано немало книг. В данной работе представлены военные биографии других полководцев Второй Пунической войны: неоднозначного военачальника Гая Фламиния, чей образ римские историки изрядно очернили, Марка Клавдия Марцелла, который взятием Сиракуз ликвидировал фронт на Сицилии, и Гасдрубала, незаслуженно оказавшегося в тени его старшего брата – Ганнибала.
Первой Пунической войне суждено было навсегда остаться в тени второй войны Рима с Карфагеном. Морские битвы при Милах и Экноме, грандиозные сражения на суше при Панорме и Баграде оказались забыты на фоне блестящих побед Ганнибала при Треббии, Тразименском озере и Каннах. Несмотря на это, Первая Пуническая была одним из самых масштабных военных противостояний Древнего мира, которое продолжалось двадцать три года. Недаром древнегреческий историк II века до н. э. Полибий говорит ясно и недвусмысленно: именно Первая Пуническая является наиболее показательной войной между двумя сверхдержавами Античности. Боевые действия этой войны развернулись в Сицилии и Африке.