Историки Греции - [2]

То же отношение к человеческой деятельности как к причинно обусловленной, прогнозируемой и управляемой лежало в основе возникшего в V веке обучения ораторскому искусству. В демократическом полисе ораторская речь была неотъемлемой частью всей государственной жизни: тяжбы в судах и обсуждение в народном собрании вопросов внутренней и внешней политики проходили перед лицом сотен и тысяч граждан, которые подачей голосов выражали свое отношение к речам выступавших ораторов. И потому умение говорить так, чтобы увлечь и убедить огромную толпу, было непременным условием для участия в любой политической деятельности. Такому умению необходимо было учиться, так как один природный дар для этого был недостаточен. В связи с широкой демократизацией полисов в середине V века до н. э. обучение ораторскому искусству приняло огромный по масштабам древнего мира размах. И это имело самые радикальные, далеко идущие последствия для всей последующей культуры античного мира, да и для развития всей мировой культуры. Обучение ловкому произнесению речей предполагало особое отношение к словесному искусству уже не как к божественному вдохновению и дару муз, а как к ремеслу, в котором легко можно натренироваться, если знать правила обращения с материалом. Для того чтобы научить оратора говорить, надо было познакомить его с теми средствами выразительности, которые делают речь убедительной, а для этого нужно было сначала исследовать и выявить наиболее действенные способы логической аргументации и наиболее эффектные стилистические приемы. Обучение ораторскому искусству оказывалось таким образом неразрывно связанным с филологической работой над самим языком и стилем.

Первые опыты создания науки об искусстве слова (риторики) относятся уже к 60-м годам V века, когда в Сицилии двое учителей, Тисий и Корак, составили учебник, в котором указывалось, из каких частей должна состоять ораторская речь. Начинание Тисия и Корака было продолжено далеко за пределами Сицилии. Примерно с середины V века по городам Греции стали разъезжать странствующие лекторы, которые за плату брались кого угодно обучить ораторскому мастерству. Их называли «софистами» («учителями мудрости»). Софисты учили своих слушателей приемам, которые делают речь убедительной, независимо от того, какой предмет в ней рассматривается. В основе лежали два основных правила: говорить языком ясным и приятным для слуха и пользоваться доводами, для всех понятными и близкими. Занимаясь обучением, софисты создавали новый стиль прозаической речи. Их работа коснулась прежде всего грамматики (морфологии, лексики) и звуковой стороны речи. Они первые упорядочили употребление синонимов, родовых окончаний, наклонений и стали нарочито располагать слова с одинаковыми окончаниями в особой последовательности, чтобы речь звучала необычно и приковывала к себе внимание слушателей. Аргументация, которую софисты предлагали применять в речах, была вполне утилитарной: доводы пользы и выгоды, рассчитанные на сочувствие самой широкой публики. Софисты составляли для своих учеников вымышленные речи-упражнения, в которые вводили весь набор рекомендуемых ими приемов и доводов. Тем самым они по существу создавали уже новую прозу, отличающуюся и от хроник, еще близких к устной речи, и от философской прозы, еще близкой к поэзии. Проза софистов была уже рассчитана на эстетическое воздействие, на то, чтобы нравиться, и она демонстрировала, как рационалистический подход к языку и исследование причин человеческих поступков могут быть использованы в словесном творчестве. Однако софистическая проза не могла еще стать художественной литературой в полном смысле этого слова, так как она не была связана с определенным, именно ей свойственным пониманием мира и человека. Софист хвалился тем, что своей увлекательной речью может с равным успехом доказывать вещи, прямо противоположные, может «слабый довод делать сильным» и говорить по-разному об одном и том же.

Новой художественной прозой, объясняющей мир и человека иначе, чем традиционная мифология и поэзия, стало поэтому не софистическое ораторское слово, а историческое повествование Геродота и Фукидида — литературный жанр, который возник в V веке и резко отличался одновременно и от ранних этнографических хроник, и от героического эпоса. От хроник он отличался тем, что рассматривал судьбу людей и народов, от эпоса — тем, что освобождал историю от мифа. То обстоятельство, что новое словесное творчество началось именно с этого жанра, было обусловлено особенностями жизни эллинского мира после греко-персидских войн (500-449 гг. до н. э).

Греко-персидские войны привели к неслыханному возвышению Афин, мало чем знаменитого до того времени полиса Аттики. Афины возглавляли теперь морской союз, объединявший около ста городов-государств Эгейского бассейна, распоряжались казной союзников и владели огромным флотом. За несколько десятилетий политическая структура самого афинского полиса претерпела очень большие изменения, и к середине V века это уже было государство с наиболее развитой в античном мире демократической системой правления, самое богатое и самое открытое для внешнего мира. Сюда со всех концов Греции стекались творческие силы: градостроитель Гипподам из Милета, софист Протагор из фракийских Абдер, философ Анаксагор из малоазийских Клазомен, оружейных дел мастер Кефал из Сицилии. Афины пережили в V веке до н. э. не только пору наивысшего расцвета, но и период напряженнейшей борьбы за сохранение своего могущества: в течение последней трети V века не прекращались военные столкновения Афин с враждебной Спартой и союзными с ней городами, а внутри самих Афин упорно боролись за власть партии демократов и олигархов. Из этой борьбы Афины вышли, утратив гегемонию в Эгейском бассейне, но сохранив у себя демократическую форму правления.