Истории замка Айюэбао - [58]

— У Шаюань так же, с улыбкой и с интересом, общается со всеми: с высшими, с подчинёнными, с богатыми и с бедными. Иногда он может быть строг, но чаще всего спокоен и беспристрастен. Он никого не боится, а может быть, боится сверх меры, но на лице у него неизменная улыбка. Ему очень сложно противостоять, одним своим вопросом он способен загнать собеседника в тупик. Я знаю, что в городе есть его сторонники, и это неудивительно. Полагаю, он всё будет обсуждать с этой городской женщиной, их отношения уже на такой стадии, что они не имеют секретов друг от друга! — На этой фразе у Подтяжкина напряглись щёки. Чуньюй Баоцэ перебил его:

— На какой такой стадии? Всё зашло уже слишком далеко? Ты видел?

— Я… Ай-ай, да кто ж такое увидит, нужно понаблюдать, послушать, какие слухи ходят…

На лбу у Чуньюй Баоцэ вздулись вены, он сжал руки в кулаки и холодно усмехнулся:

— Интересное словечко — слухи. Будь о тебе слухов побольше, тебя бы уже раз десять пристукнули, как оборотня с бычьей головой и лошадиной мордой. Слухи собирать — это, конечно, неплохое развлечение. Я не шучу, обратись к Колодкину, и пусть он запишет все слухи об этой парочке, чтобы я мог почитать на досуге, развеять скуку…

— Вы, наверное, имеете в виду, что нужно заняться сбором информации?

— В этом нет нужды. Сведений о Цзитаньцзяо уже выше крыши. Я хочу заняться чем-то вроде сбора фольклора. Ты поищи, что означает это словосочетание, в прямом смысле, не в переносном. За эти годы у такого порядочного слова какие-то хулиганы исказили смысл. Не забудь то, что я сказал.

Подтяжкин записал всё в своей записной книжке.

У хозяина подпортилось настроение, когда он заметил, как генеральный директор, подобно секретарю, всё записывает. Он беспокоился, что однажды этот человек сбросит кокон, повзрослеет, и в этом случае оставлять в его руках огромную корпорацию будет всё равно что подтирать зад острым лезвием: очень опасно. Надо как-нибудь проверить его память. Стараясь не терять ни минуты, Подтяжкин стал докладывать, но его то и дело прерывал хозяин, отпуская шуточки и остроты. Если бы такое позволили себе его подчинённые, он бы давно их высек. Но подобное поведение со стороны председателя совета директоров привело его в полную растерянность. Иногда его одолевали сомнения, не спятил ли хозяин от старости или же он просто зазнался сверх меры, не думает ни о домашних делах, ни о государственных, на уме одни наслаждения, дал волю своему нраву. Сказать по правде, Подтяжкин рассматривал всю эту идею с проектом по заливу как лишнюю работу, и только потом, после зрелого размышления, начал понимать, что начальник у него, пожалуй, весьма дальновиден, вот так между шутками да прибаутками сумел провернуть стратегически важное дело: заполучить золотое побережье. С какой стороны ни глянь, для корпорации это большой шаг, который откроет не только доступ к новым разработкам, но и много возможностей в различных отраслях: туризме, недвижимости, глубинном рыбном промысле. Дух захватывает, стоит лишь представить себе будущие виллы и удивительные объекты инфраструктуры, которые вырастут на побережье. Посреди этого яркого, пёстрого великолепия дилеры мигом ощутят быстротечность времени и захотят прожить три таких жизни! Теперь Подтяжкин ещё больше восхищался устремлениями председателя совета директоров и чувствовал себя ничтожным и ограниченным.

— «Меж шутками да прибаутками обратил суда в пепел»[13]. Эта фраза как раз об этом, не так ли? — Он прищурился и с улыбкой взглянул на начальника.

Чуньюй Баоцэ нахмурился:

— У нашей корпорации нет врагов, есть только партнёры, и на кону — обоюдный выигрыш. Если одна из сторон проиграет, от такого сотрудничества успеха не жди, и победителя в нём не будет. Помни мои слова.

На этот раз Подтяжкин ничего не стал записывать. Эту мудрость нужно было понять, а не заучить наизусть. Следуя за этой мыслью, он улыбнулся:

— Совершенно верно. Отнесёмся к Цзитаньцзяо по-доброму, всё для них просчитаем. Если план удастся, добьёмся инвестиций как минимум в несколько миллиардов, а то и больше триллиона! Такие суммы кого угодно приведут в ступор, и только один этот дурачком прикинулся, будто ничего не видит… А помимо океанского флота будет полное преобразование деревень: музеи фольклора, рестораны морской кухни, стоянки для яхт. По мне, так самая роскошная яхта должна быть у председателя совета директоров, брал бы с собой Куколку да выходил в море — лучшее вино, ведёрко со льдом… Вот было бы славное расположение войск!

— Деревенские копируют буржуазные ужимки, — перебил его Чуньюй Баоцэ. — Ты меня недооцениваешь, я не такой идиот. Все твои учёные степени и учёба за границей для тебя впустую прошли, никакого опыта не набрался. Лучше У Шаюаня побольше слушай, он-то научит тебя уму-разуму!

Подтяжкин долго не мог ничего ответить, словно мощный удар кулаком отправил его в нокаут. Ему очень не нравился этот очкастый глава рыбацкой деревни, беспринципный парень, который никого не уважает: во всей округе, на несколько сотен ли окрест, никто, кроме него, больше не вёл себя так с важными лицами из корпорации. Улыбается, руку жмёт, вроде бы всё по этикету, вот только недостаёт кое-чего важного: страха. Этот глава вёл себя непринуждённо и расхлябанно и с ним, и с его сопровождающими, всё время шёл впереди всех — и по улицам, и по песчаному берегу. Подтяжкин в этот момент чувствовал себя крайне подавленным и даже раздражённым, но сказать ничего не мог.