Истории замка Айюэбао - [56]

Цяньцзы приблизил лицо к плечу Баоцэ, тот повернул голову и получил затрещину. Из носа полилась кровь. Цяньцзы ткнул острыми, как шила, пальцами ему в рёбра, а затем, схватив его за волосы, несколько раз саданул головой о жёрнов.

— Бей его, бей до смерти, пока не заскулит от боли!

— Нам здесь даже за убийство ничего не будет, нас тут главными назначили!

Затрещины и удары сыпались без остановки, воздух наполнился запахом крови.

— Мать его, умер что ли? Точно умер? — Один из молодчиков остановился и протянул руку к носу Баоцэ, проверяя дыхание.

Цяньцзы схватил Баоцэ за волосы и увидел, что всё лицо у того превратилось в кровавое месиво.

Очнувшись и повернув голову, Баоцэ увидел мать: в кромешной тьме, где он не различал даже собственных пальцев, его мать с пожелтевшим лицом сидела напротив жернова. Она хотела дотронуться до сына, но не могла двинуться с места. Он хотел позвать её, но не мог открыть рот. Мать тоже не могла вымолвить ни слова. Так они и сидели в тишине, обмениваясь лишь взглядами. Он душой чувствовал отчаяние и горечь, которые она испытывала, и мысленно отвечал ей: «Мама, я всё помню, и я за вас отомщу!»

Ему хотелось кричать; он разлепил губы, и снова по ним потекла кровь. Он вновь поднял голову в поисках матери, но она уже исчезла…

Было около трёх часов ночи. Ледяной воздух пронизывал до самых костей, бередя раны. Баоцэ осторожно пошевелился, проверяя конечности: сделал несколько движений ногами, руками, разогнул колени. Как ему хотелось сейчас оказаться в комнатушке Ли Иня! Это было самое уютное место на свете: за окном бушует северный ветер, метель стучится в двери и окна, а в комнате шумит огонь в печи.

— Учитель, а расскажите про Циндао.

— Это город у моря, раньше он был маленькой рыбацкой деревушкой, а теперь стал городом…

— А наша деревня Лаоюйгоу тоже когда-нибудь станет городом?

— Не знаю… У моря есть домики с красной крышей, виллы иностранцев, соборы и парки. На каникулах я возьму тебя с собой, и ты сам всё увидишь…

— А что такое соборы?

— На соборе шпиль, в соборе служит священник, а ещё…

Голоса становились всё тише, и наконец Баоцэ впал в забытьё.

Наступил рассвет. Тьма рассеивалась, всё отчётливее проступали грязные пятна на каменных стенах и залитом кровью жёрнове. Заскрипела дверь, и ночной полумрак окончательно рассеялся. Баоцэ зажмурился от ослепительного света; к нему приблизилось несколько людей с ружьями за спиной.

— Эта тварь ещё не сдохла, — сказал один из них.

Подошёл Цяньцзы и внимательно посмотрел на него.

— Знаешь, почему тебя схватили?

Так и не дождавшись ответа, он завопил:

— Потому что вы преступники! Вы наши кровные враги!

Баоцэ мысленно извергал проклятия, но вслух решил не произносить ни слова. Цяньцзы шёпотом сказал что-то своим людям и затем объявил:

— Сперва возьмём показания, это дело первостепенной важности.

Приблизив губы к уху Баоцэ, он проговорил:

— Расскажи мне о директоре, да поподробнее, с самого начала… Говори! Будешь говорить или нет?

Баоцэ понял, что ему ещё предстоит испытать унижения и разрушительную ненависть; впервые он чувствовал смерть так близко. Он переживал за Ли Иня, смертельно переживал…

Молчание Баоцэ действовало на Цяньцзы, как красная тряпка на быка. Яростно топнув ногой, он завопил:

— Бейте его! Бейте до последнего вздоха!

В воздухе замелькали кожаные ремни, посыпались пинки и удары вперемешку с руганью:

— Давай, скули, плачь! Будешь у нас землю жрать… Мать твою!

Цяньцзы приподнял Баоцэ веко и остановил своих людей:

— Оставить как свидетеля!

Куколка отложила страницу и вышла за дверь размяться. Она всё медлила, будто нарочно тянула время, откладывая чтение страницы о вечной разлуке.

…На рассвете учитель с учеником вели обрывочную беседу. Ли Инь говорил:

— Я скоро уеду, хочу поручить тебе одно дело…

Баоцэ молча слушал.

— Помнишь, я говорил, что однажды возьму тебя с собой в Циндао?

— Конечно! Учитель…

Ли Инь потянул его к себе за плечо:

— Если я не успею вернуться, навести вместо меня моего отца, скажи ему, что здесь всё хорошо, я играю на скрипке, учу детей…

Баоцэ забеспокоился:

— Не успеете? Но почему?

Ли Инь поник головой:

— Он ни о чём не знает, обязательно повидайся с ним и расскажи ему всё лично…

Баоцэ смиренно ответил:

— Я всё сделаю так, как вы сказали. Но мы обязательно должны поехать туда вместе, я никогда один не ездил так далеко.

— Ты уже большой, ты лучший из всех, кого я когда-либо учил, и я уверен, что ты даже в самом дальнем путешествии не потеряешься!

Баоцэ ждал, что учитель скажет ещё что-нибудь. Ладони его сжались в кулаки, зрение обострилось от волнения и переживаний, и он неотрывно смотрел на Ли Иня:

— Учитель, мы должны оставаться вместе!

Ли Инь погладил его по лицу и по волосам, рука его замерла у шрама на подбородке:

— Дитя моё, ты ещё сможешь отсюда выбраться, и запомни: уходить отсюда надо как можно дальше.

Баоцэ стиснул зубы:

— Нет, я вас не оставлю!

Ли Инь крепко обнял его и покачал головой.

Следующей ночью Ли Инь покончил с собой.

5

Баоцэ толкнул знакомую зелёную дверь и взял с полки несколько книг, затем прильнул к одеялу и несколько раз вдохнул его запах. Встав, он заметил на столе нож для фруктов и сунул его за пояс. После этого он направился прямиком в общежитие, отыскал свою парусиновую сумку, сунул в неё записную книжку в твёрдой обложке и три номера журнала. Покончив со сборами, он посетил свой прежний дом, чтобы попрощаться: