Истории замка Айюэбао - [136]

— В жизни я столько времени потратил впустую, это очень печально, — сказал он в один из редких перерывов между чтением, взяв в руки чашку.

Куколка всегда отвечала и подбадривала его: неправда, вы же создали целую корпорацию — «Лицзинь». Сколько раз он слышал эти слова, уже и не сосчитать. С вымученной улыбкой он отвечал: правда? Лиса-то разбогатела, а я по-прежнему нищий.

— На самом деле моё призвание — творчество, то есть я должен был стать писателем.

Он прочистил горло, словно оно у него першило, и неспешно сделал глоток. Куколка кивнула:

— Вы ведь уже им стали.

— Если бы! Я тебе так скажу: то, что я изложил в этих книгах, — лишь десятая часть того, что у меня на душе, а может, и того меньше. Я и сам удивляюсь, что мне хочется столько всего поведать миру.

— Да, это потому, что у вас богатый внутренний мир, а ещё бесконечное чувство долга.

Чуньюй Баоцэ взглянул на неё, выпятив нижнюю губу, и громогласно заявил:

— Всё дело в том, что мир ко мне слишком безжалостен! В нём нет для меня места, а я всё не ухожу — таким образом я озвучивал ему причину, почему не ухожу, много-много причин! — Он повернулся к Куколке спиной, как будто рассердившись. Когда он заговорил снова, голос его звучал тихо, почти неслышно: — Но он, этот мир, так и не понял меня. И мне теперь ничего не остаётся, кроме как уйти…

Рано утром выпало чуть-чуть снега — так мало, что он даже не укрыл землю целиком. Тем не менее Чуньюй Баоцэ обрадовался и захотел прогуляться. Экипировался как следует: шапка из меха выдры, шарф, пальто из флока и меховые сапоги. Прогулявшись в одиночестве, он запрыгнул в шаттл. Постояв немного перед своим имением на склоне горы, он развернулся, взглянул на собственные следы, оставленные на тонком слое снега, и о чём-то задумался. Величавые молчаливые сосны, смешанный лес, тишина и покой, не нарушаемые даже пением птиц, — здесь действительно как в храме; да, такая обитель больше годилась для божества и для поклонения ему, нежели для человека.

Покинув склон, Чуньюй Баоцэ двинулся на восток. На извилистой дорожке перед замком стоял человек. Узнав секретаря Платину, председатель развернулся и пошёл в другую сторону. Он снова вспомнил тот день, когда услышал музыку, исполняемую на скрипке, но где уж её было разыскать. В этот момент где-то сзади раздались звуки быстрых шагов, и его нагнал Платина, выдыхавший облачка белого пара.

— Ты знаешь тех девушек, что танцам учатся? — спросил он у секретаря.

Платина кивнул. Они легко отыскали то просторное и тёплое здание. У девушек, казалось, по-прежнему была весна. За те несколько дней, что он их не видел, их шеи действительно стали длиннее: девушки тянулись вверх, будто стремились взлететь в бескрайнее небо.

— Молодость — прекрасная вещь, которую не купишь ни за какие деньги, — изрёк Чуньюй Баоцэ, обращаясь к стоявшему рядом Платине.

Тот растерянно посмотрел на своего шефа, словно перед ним был философ.

Выйдя из здания, Чуньюй Баоцэ велел секретарю срочно подыскать ему художника. Платина сказал, что такого добра навалом. И действительно — всего через день ему привели мужчину за сорок с окладистой бородой и длинными волосами, ниспадающими на плечи. Мужчина достал визитку и целую стопку картинок. Скользнув взглядом по визитке, пестревшей титулами «международный» и «знаменитый», Чуньюй Баоцэ отложил её в сторону:

— Я позвал вас, чтобы вы набросали эскиз для статуи морского божества. Сможете?

Мужчина почесал в затылке и расплылся в улыбке:

— Это несложно, но вам, начальник, придётся описать более детально, что вы хотите получить.

— Вы слышали о Второй Барышне?

— Нет, это чья такая? Было бы здорово иметь фото.

Чуньюй Баоцэ удручённо повесил голову. Художник опередил его:

— Если нет фото, тогда мне надо пойти в храм и обдумать всё на месте. Значит, божество — женщина, богиня, да, начальник? Гм, понятно.

Чуньюй Баоцэ махнул рукой, и Платина уже собрался увести художника, но едва они отошли на несколько шагов, как хозяин снова подал голос:

— Стойте. — Пристально глядя на художника, Чуньйю Баоцэ сказал: — Я могу вам дать кое-какие иллюстративные материалы, но вы должны, всё изучив, сразу же вернуть их мне, копировать не разрешаю.

— Вон как… — Художник потеребил бороду. — Ну что ж, согласен.

Три дня спустя эскиз статуи был готов. При взгляде на него у Чуньюй Баоцэ перехватило дыхание. Он не обратил внимания на диковинную и замысловатую одежду богини, его взгляд был прикован к её глазам. Лицо было нарисовано по фотографии Оу Толань, напечатанной на обложке её книги; да, ошибок быть не могло, это была она, она смотрела прямо на него и, казалось, вот-вот зашевелит своими влажными губами. Он осторожно взял рисунок и позвал нескольких обитателей замка, чтобы те оценили. Жучок, Писунья и Застёжка, столпившись вокруг эскиза, внимательно рассматривали его и неустанно комментировали:

— Это древняя статуя. Красиво.

— Какая прекрасная, изящная девушка, вот только одежда уж больно старомодна.

— Если перемещаться по комнате, она следит за тобой взглядом. Последней, кто увидел рисунок, была Куколка. Разглядывая эскиз, она долго хранила молчание.