Истории замка Айюэбао - [134]

Долгое время он сидел неподвижно и, опустив голову, смотрел на свою мокрую грудь, с которой вода ручейками стекала на выпяченный живот и дальше вниз, скапливаясь в тёмных складках. Со стороны можно было подумать, что он обмочился. Ванну он всегда принимал в одиночестве. После того как к нему несколько раз врывалась Комиссар, он стал запираться изнутри. После её отъезда за границу в замке не осталось таких смельчаков, и он смог снова принимать ванну, никого не стесняясь. Лишь несколько раз его тревожил один и тот же человек — Чуньюй Фэньфан, и то он приходил, поскольку его вызывали. Чуньюй Баоцэ всячески насмехался над внуком, а в особо игривом настроении даже расспрашивал о постельных делах. Подтяжкин жутко смущался и сконфуженно отнекивался, что ещё больше веселило председателя. Однажды он строго предостерёг внука: «Запомни, бесстыжие и соблазнительные женщины — самые опасные». «Понятно, — отвечал Подтяжкин, потирая нос, — такая своим ядом может пятерых быков убить». Сейчас, вспоминая тот диалог с Подтяжкиным, Чуньюй Баоцэ удручённо спустился с возвышения: «Ничего не поделаешь, яд можно изгнать только с помощью другого яда».

Тем же вечером Чуньюй Баоцэ рассказал Куколке о сне, который ему растолковали. Та поняла, что этот сон уже оставил в его голове глубокий рубец, который быстро не заживёт. Она тоже придавала снам большое значение, запоминала странные, диковинные сновидения, которые потом одно за другим сбывались. Такие ночные видения походили на ребусы, которые посылали небеса, либо на некие символы или метафоры. Иногда она даже думала, что в форме сновидений боги раскрывают перед человеком самые сложные и запутанные истины. Помолчав немного, она спросила:

— Вы действительно в это верите?

— Я верю, что Вторая Барышня стала морским божеством. Но не верю, что она облюбовала моё имение.

— Тогда не берите в голову эту историю.

Чуньюй Баоцэ посмотрел на её губы, блестящие от влаги в мягком свете лампы, и легонько похлопал её по плечу:

— Легко тебе говорить. Если бы я мог! Я очень тронут тем, что божество дало нам такой шанс. Я постарел и хочу «ежедневно совершать добрые деяния», хотя мне, наверное, уже поздновато начинать творить добро.

По его меланхоличному взгляду Куколка поняла, что он вполне может превратить своё великолепное имение на склоне горы в храм морского божества. И будет очень печально, если это случится. У неё заныло сердце, но иных применений этому особняку она никак не могла придумать.

— Прошу вас, не думайте так. «Лицзинь» уже сделала очень много добрых дел, сколько денег жертвовала… — И она погладила его руку, желая успокоить.

— Если уж такие, как мы, избежим ада, тогда ада вообще не существует, — проговорил он, сверля глазами темноту.

Той ночью они оба жутко мёрзли. Оказывается, отопление было отключено. Чтобы спастись от внезапно налетевшего холода, они плотно жались друг к другу. Она хотела любовью и лаской разогнать терзавшие его мрачные мысли. Обливаясь потом и тяжело дыша, он сказал ей:

— Если бы в корпорации все старались так же, как ты, у нас не было бы неразрешимых дел.

Лёжа на спине, они праздно болтали. Куколка сказала, что этой ночью у неё особенно обострилось обоняние, и она даже отсюда чувствует, как пёстрая тёлочка пускает газы. Он запротестовал:

— Не мели ерунды! Моя Цветочная Госпожа никогда не портит воздух.

Чтобы защитить свою любимицу, он старался даже не использовать непристойных выражений. Желая отвлечь его, Куколка стала осторожно расспрашивать о Цзитаньцзяо: нынче зимой дуют такие сильные ветра, вряд ли вы горите желанием снова туда ехать? Чуньюй Баоцэ что-то промычал, затем очень серьёзно ответил:

— Моё пребывание там прошлой зимой оставило у меня приятнейшие впечатления. Это место успокаивает. Стоит подуть ветру, как всё тело напрягается, горячий воздух сжимается и прячется в укромном уголке.

— Где же?

— В груди, вот здесь, под ложечкой.

Куколка ничего не ответила. Она думала о тайне, сокрытой у него в душе: не испугавшись суровых холодов, он едет в Цзитаньцзяо лишь ради этого чувства тепла под ложечкой, и сила этого тепла такова, что способна выдержать даже суровые северные ветра. Корпорация «Лицзинь» разрасталась, а он старел. Казалось бы, с возрастом у человека должна ослабевать способность к концентрации, однако по причине, которая уже всем была известна, Чуньюй Баоцэ, приближаясь к шестидесятилетнему рубежу, наоборот, стал ещё более сосредоточен.

— Этой зимой, если вы снова поедете к морю, я буду о вас заботиться, — закинула удочку Куколка.

В её интонациях он различил упрямство и серьёзную настойчивость, граничившие с вызовом. Склонившись к ней, он заглянул в её глаза, в ночном полумраке казавшиеся сиреневыми, и испуганно вдохнул. Он чувствовал, как исчезает из неё уверенная мощь, наполнявшая всё её тело. Вероятно, это происходило постепенно на протяжении года; всё более размывалась грань между образом и его функциями, и это было досадно. Данный изъян присущ большинству женщин, и даже такая умная особа, как Куколка, не смогла его избежать. К счастью, она обладала феноменальной силой духа, которая определяла не только её внутренние качества, но и внешний облик. Он протянул руку, взвесил на ладони её грудь и восхищённо вздохнул: