Истории, рассказанные вчера - [10]

Встречаем очередную развилку: куда сворачивать, понять не могу, а нужно торопиться — позади жабье шлепанье слышится. Вдруг в правом проходе свет загорелся: я туда Лиду и потащила. Гадаем, откуда свет взялся, — и обнаруживаем впереди человека в светящейся одежде, постепенно от нас удаляющегося.

«Дяденька, подождите!» — кричу, обрадованная, что наконец-то живую душу встретили. Человек обернулся, и мы замерли от ужаса: стоит перед нами скелет в переливающейся одежде, ухмыляется и костлявой рукой машет, следовать за собой предлагает. На кольцо глянула — блестит, вздохнула и Лиду, хотя она и упиралась, за скелетом повела. В один проход свернули, потом в другой, — и тут скелет показывает, что в яму прыгать надо. «Мы наверху живем — объясняю, — а не в глубине земли», но скелет по-прежнему вниз показывает. Заколебались, назад оглядываемся: а тут жаба из-за угла выпрыгивает — огромная, ростом с теленка.

Мы в яму и соскочили. Смотрю: опять туннель. Побежали по нему и на ступеньки, вверх идущие, натыкаемся. Обрадовались очень. Лида меня оттолкнула, хотела первой подняться, но поскользнулась и упала: так ногу разбила, что идти не может. Обхватила ее, тащу волоком и слышу, как жаба все ближе и ближе шлепает, а кольцо все темнее и темнее становиться. Наверху проем показался, свет луны мелькнул, — и в это время жаба рядом задышала. Вонь от нее невыносимая, пасть громадная и язык, как змеиное жало, шевелится, — и очень мне захотелось оставить ей Лидку на завтрак и в проем выскочить. Но Олечка вспомнилась, ее крик: «Меня возьми!», — и я, закрыв собой Лиду, повернулась к жабе лицом. Чувствую: что-то будет, и тут жабий язык, как плеть ко мне метнулся. Нагнулась резко, и язык, со свистом схватив над моей головой воздух, опять в пасть убрался, а я, размахнувшись, кинжал швырнула: прямо в жабий глаз. Заревела жаба, на задние лапы поднялась и на меня идет. Лидка от страха сознание потеряла; тяну ее наверх и понимаю, что жаба сейчас глотать нас будет, а мне и швырнуть в нее нечем, только кольцо на пальце антрацитом переливается.

Жаба уже до Лидиных ног добралась и пасть раскрыла; снимаю тогда кольцо и в жабью глотку бросаю: и вдруг жаба замерла и заревела так, словно внутри нее костер разгорается. Пользуясь заминкой, Лиду подхватываю и из последних сил наверх вытаскиваю, — и тут за спиной словно бомба взорвалась: гул раздался, вспышка по глазам резанула и стена вместе с землей в проем рухнули, полностью его закупорив. Счастливая, что живы остались, отволокла Лиду в сторону, в сознание привела, а потом на себе домой несла: вместо сокровища, сном обещанного.

Утром мама от Лиды все узнала. В постель ее уложила — ногу лечить, а меня побила сильно и отругала. Плакала я, но скорее от обиды, а не от боли, потому что уже тогда понимала, что мама всегда так ко мне относиться будет, — и только через тридцать лет в последнем, предсмертном письме из Ашхабада, где мама на — дорвалась, Лидиных детей выращивая, попросила у меня мама прощения: за то, что никогда не любила. Но я ее так и не простила.

УПЫРЬ

Усаживайтесь, мои милые, усаживайтесь: Миша и Санечка здесь, Илоночка и Дина вот сюда, а Полечка и Родик ко мне поближе. Ну что, все довольны? Как хорошо, когда в старости тебя хоть кто-нибудь навещает! По-настоящему живут только молодые, старики лишь доживают. И горько бывает, когда никто, кроме одиночества, в гости не ходит. Вспоминаешь, кому добро делала, кому здоровье и силы отдавала: где они? Может, это неблагодарность, а возможно, просто короткая память, потому что и я в молодости лишь о себе думала и на стариков, как на помеху, смотрела.

Ох, отвлеклась! Знаю, зачем пришли: о нечистой силе послушать. Да, детки, кроме меня, никто вам о ней не расскажет: сейчас все наукой объяснять привыкли. Это меня мама на жизненных примерах всему научила: идем, а она объясняет, что, когда ракита ветви над рекой свесит, значит русалка там сидит и лучше туда не подходить. Учила перекрестков дорог остерегаться: бесы там часто невидимый хоровод водят, и если пыль столбом крутится, значит, ведьмину свадьбу справляют. Рассказывала мама, что однажды в такой столб пыли ее сосед нож бросил и тот сразу кровью покрылся, а сосед через месяц умер. Когда я маленькая была, мы на Украине жили и там тогда волки попадались, — так мама объясняла, что при встрече с волком нужно смотреть на его задние лапы: если они коленями вперед, как у человека, значит, это оборотень и от него ничем, кроме заклинаний, не спасешься. Еще женщин с замотанной щекой остерегаться советовала: так иногда ведьмы ходят, чтобы лицо свое скрыть, — и надо стараться, чтобы такая женщина тебе дорогу не пересекла, иначе неприятностей не оберешься. Я однажды маминому совету не вняла, так на следующий день упала и ногу сломала.

Мама Лиза очень упырей боялась и много о них говорила. Когда кто-нибудь из соседей или знакомых умирал, мы всегда за гробом с покойником присматривали: если через гроб черная кошка перепрыгнет, то он обязательно в упыря превратится и на кладбище его лучше не провожать, а то он с ответным визитом придет. Конечно, если догадаются осиновый кол в гроб или в могилу забить, тогда покойник из могилы не вылезет, по это редко кто делает, обычно родственники не позволяют, а потом сами же от упыря и страдают. Упырям, чтобы на земле продолжать ходить, необходимо человеческую кровь пить, от нее у них сила появляется, — вот и стараются после смерти к родственникам и друзьям в доверие входить и до их горла добраться.