Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания - [114]
Через какое-то время умер яньский Чжао-ван, и на княжеский престол взошел Хуэй-ван[922] (278 г.). У него возникли трения с Юэ И. Узнав про это, Тянь Дань тайно послал своего человека в Янь распустить такой слух: «Циский ван уже погиб, из циских городов не захвачены только два. Юэ И боится, что будет казнен, и не [263] решается вернуться. Он заработал себе имя походом на Ци, но это лишь предлог; фактически он стремится, соединив все войска, сесть лицом к югу и стать правителем Ци. Жители Ци пока не поддерживают его, и поэтому он затягивает дело со взятием Цзимо, чтобы добиться осуществления своего замысла. Цисцы опасаются одного — как бы не прибыл другой военачальник на его место, ибо тогда Цзимо будет разрушен». Яньский ван поверил этому навету и послал Ци Цзе сменить Юэ И.
Юэ И вернулся в Чжао, но в яньской армии среди командиров и солдат воцарилось неудовольствие[923]. Вслед за тем Тянь День приказал всем обитателям города при каждой трапезе непременно приносить жертвы в храме предков. Птицы, слетевшиеся со всех сторон, стали парить над городом и спускаться есть на землю. Яньцы очень дивились этому. Тогда Тянь Дань распустил такой слух: «Это духи прибыли, чтобы наставить меня». И объявил жителям города: «Должен найтись святой человек, который станет моим наставником». Тогда нашелся один воин, который спросил: «Может, я смогу быть таким наставником?» — и тут же повернулся спиной и вышел. Тянь Дань встал, вернул этого человека, посадил его рядом лицом к востоку и стал служить ему как наставнику. Этот воин сказал: «Я обманул вас, господин; честно говоря, у меня нет никаких способностей». Тянь Дань сказал: «А вы [просто] храните молчание». И стал почитать его как наставника. На каждом приеме, связанный своим обязательством, он всегда именовал его учителем. Затем он пустил такой слух: «Я боюсь того, что яньские войска отрежут носы пленным циским воинам и, поместив их в передние шеренги, вступят с нами в бой; тогда Цзимо погибнет». До яньцев дошел этот слух, и они стали поступать именно так. Жители города, обнаружив, что у всех пленных цисцев отрезают носы, ожесточились и еще более укрепили оборону, боясь лишь одного — попасть в плен. Тянь Дань через своих лазутчиков распространил еще и такой слух: «Я боюсь, что яньцы раскопают наши могилы за чертой города и опозорят наших предков. От этого холодеет сердце». Яньские воины [и в самом деле] раскопали все захоронения и сожгли трупы. Жители Цзимо видели все это со своих стен и плакали, все они рвались в бой, гнев их становился все сильнее.
Тянь Дань понял, что теперь его воины готовы к бою. Он обзавелся доской и заступом[924], желая делить тяготы с воинами, [а своих] жен и наложниц послал в войска, чтобы они раздали там всю еду и питье. [Тянь Дань] приказал латникам спрятаться, а старым и слабым, женщинам и детям — подняться на городские стены [265] и одновременно послал человека договариваться с яньским военачальником о сдаче города. Яньские солдаты, узнав про это, кричали: «Ваньсуй!» А Тянь Дань стал собирать у населения золото. Собрав тысячу и, [он] тут же поручил главам богатых семей из Цзимо передать золото яньскому военачальнику с такими словами: «Если Цзимо и капитулирует, то мы хотели бы, чтобы наши родные, жены и наложницы не попали в плен и не подверглись насилию, чтобы никто их не тронул». Яньский военачальник весьма обрадовался и выразил свое согласие. Яньские войска с этого момента все больше ослабляли свою боевую готовность.
А Тянь Дань тем временем собрал в городе более тысячи быков, на них надели темно-красные шелковые попоны с вышитыми разноцветными узорами в виде драконов, к рогам привязали острые лезвия мечей, к хвостам прикрепили вязанки смазанного салом тростника и подожгли их, в крепостных стенах пробили несколько десятков проходов и ночью выпустили этих быков. Вслед за животными двигалось 5 тысяч отборных воинов. Когда быкам стало жечь хвосты, они рассвирепели и бросились на яньское воинство. В результате среди ночи яньские войска были охвачены паникой. Огни, горевшие на бычьих хвостах, отбрасывали ослепляющий свет, и яньским воинам [быки] казались драконами. От их рогов [яньцы] погибали или получали ранения. А 5 тысяч воинов, которые следовали за животными, держа во рту палочки, [чтобы не проронить ни звука], тоже ударили по яньцам. В это время оставшееся в городе население стало стучать и греметь, и стар и млад били в медную утварь, создавая страшный шум, сотрясавший небо и землю. Яньских воинов охватила паника, и они бежали. Цисцы преследовали их и убили яньского военачальника Ци Цзе. В яньской армии воцарились беспорядок и суматоха; она начала отступать. Циские воины стали преследовать яньцев и погнали их на север. Города и села, к которым подходили наступавшие, восставали против Янь и переходили на сторону Тянь Даня. Воинов у него становилось все больше. Из-за побед Тянь Даня княжество Янь с каждым днем слабело и приближалось к гибели, его войска в конце концов оказались на берегах Хуанхэ, а 70 с лишним городов, утраченных ранее Ци, вновь вернулись под власть его правителя. Затем Тянь Дань приветствовал Сян-вана в Цзюй, ввел его в Линьцзы и передал ему бразды правления. Сян-ван пожаловал ему титул Аньпин-цзюнь
