Исторические колокола - [15]
В православных наших церквах на Севере, и особенно в Финляндии, большая часть колоколов иностраннаго литья. Так, в Кексгольмском соборе колокол вылит в Стокгольме и имеет следующую надпись: «Anno 1649 Gloria in excelsis Deo. Duxett Gottes Holf. m Kurken Pudensen me fecit Stocеolmen. Qvis contra nos, si Deus pro nobis». В Сердобольске, в Петропавловсой церкви, точно такой же шведский колокол с надписью: «Soli Deo Gloria, anno 1680. Gloria и n excelsis ; me funderat Holmiae (Стокгольм)».
В 72-х верстах от Петербурга, в селе Рожествине, в бывшей вотчине царевича Алексея Петровича, имеются два исторических колокола: первый из них – дар царя Феодора Иоанновича, в 1588 г. – взят он из новгородскаго Антониева монастыря в 1713 году; второй – иностранный со следующей надписью: «Lando Deum, populum solo . En ego campana nungam denuncio vana. Congrego deium (?) Anno dom 1619 inni. Iosep е i Henrici Ledio fusa in Limingo».
Самый большой колокол в Петербурге на колокольне Исаакиевскаго собора, вес его 1.860 пудов 23 фунта, кроме языка, который особо весит 49 пудов 29 фунтов; всех же колоколов одиннадцать; общий вес их 4.349 пудов 14 фунтов, стоимость 62.029 руб. 89 1/4 коп. Все они отлиты в С.Петербурге, валдайским колокольным мастером Иваном Макаровым Стуколкиным.
На Петропавловском соборе всех колоколов четырнадцать; самый большой из них 209 пудов. Но замечательными здесь являются часовые колокола, которых 38, различной величины; на каждом из этих колоколов имеется литая надпись на голландском языке, вес в них 16.506 1/2 фунтов, вес в молотках 1.843 фунта.
В Казанском соборе замечательны первые четыре колокола, бывшие на колокольне церкви Рождества Богородицы. Первый большой «праздничный», вылит в 1796 году мастером Антипом Дмитриевым. весу в нем 264 пуда 13 фунтов; второй колокол «полиелейный»; лил его в 1762 году алдерман Константин Слизов в Петербурге, весу в нем 129 пудов 25 фунтов; третий «повседневный» вылит февраля 9-го 1762 года тем же мастером, весу в нем 61 пуд 18 фунтов; он разбит и не употребляется. Четвертый колокол вылит в Петербурге «1734 года, ноября 30-го, лил его комисар Семен Леонтьев», разбит и тоже без употребления. На Смольном соборе большой праздничный колокол, весом в 607 пудов, лил валдайский мастер Смирнов в Петербурге; третий «полиелейный» лил мастер Константин Слизов в Москве в 1757 году, вес его 240 пудов 5 фунтов.
В Симеоновской церкви большой колокол, весом 267 пудов 17 фунтов, лит в гор. Валдае в 1821 году. На Спасосенновской колокольне всех колоколов пятнадцать: главный из них весом в 542 пуда 18 фунтов; вылит в Москве в 1780 году января 20-го на заводе Ясона Струговщика; язык при нем железный в 17 пудов 5 фунтов; надпись следующая: «Асесора Саввы Яковлева к церкви Успения Пресвятой Богородицы, что на Сенной». Существует предание, что при жизни Саввы Яковлева, очень тщеславнаго человека, вышедшего из крестьян Тверской губернии, звонили в этот колокол только тогда, когда он это дозволял, и будто бы язык к чему-то прикреплялся особою цепью, которую Яковлев запирал замком, а ключ держал у себя и выдавал его, когда хотел. Другой колокол «Богородичный» в 274 пуда 26 фунтов отлит в 1780 году. Более других древен колокол «повседневный» в 78 пудов 32 фунта, отлитый в 1762 году ко дню возвращения Екатерины II из Москвы, после коронации.
В заключение следует сказать о двух колоколах, которые в Невской лавре. Первый, самый большой, висит на северной башне в числе других колоколов, вес в нем 800 пудов; он вылит в 1658 году иждивением известнаго патриарха Никона и перевезен сюда из Иверскаго монастыря в 1724 году. Другой колокол на южной башне «полиелейный», весом в 200 пудов. Всех колоколов в Петербурге насчитывается более 1.500 штук, из числа которых едва ли треть будет прошедшаго столетия.
В нынешнем году за границей изобретен инструмент, цель котораго заменить колокола – название ему «кодонофон». Новый инструмент имеет вид шкафа. В нем помещается несколько десятков труб, по которым ударяет особенный молот. Говорят, что по силе звука Кодонофон не уступает самым мощным настоящим колоколам.
«В XVII столетии еда наших предков была крайне неприхотливая: обыкновенною пищею простого народа был ржаной и ячменный хлеб с чесноком, или ячменная кашица. Щи составляли уже роскошное кушанье и даже больше того, если в них было ржаное свиное сало. В военное время в войсках пища была – сухари и толокно. По свидетельству иностранных посланников, поваренное искусство русских состояло из множества блюд, но нечистота и еще более чесночный и луковый запах делали их почти несъедобными, притом почти все кушанья приправлены были конопляным маслом или испорченным коровьим…».
«В знаменательный год Отечественной войны деятельность русского театра в Петербурге не прерывалась. Напротив, репертуар новых патриотических пьес каждодневно обогащался; появилось даже много балетов, относящихся к военным событиям того времени. Спектакли в этот год давали только на Малом театре (нынешний Александрийский) и в доме Кушелева, где теперь Главный штаб. На первом играли французы и русские, на втором – немцы и молодая русская труппа, составленная из воспитанников театрального училища и немногих вновь определяющихся дебютантов…».
«В начале нынешнего и в конце прошлого столетия в нашем дворянском быту театр и музыка получили широкое развитие, наши баре тогда сосредоточили особенное внимание на сценических представлениях; и не было ни одного богатого помещичьего дома, где бы не гремели оркестры, не пели хоры и где бы не возвышались театральные подмостки, на которых и приносили посильные жертвы богиням искусства доморощенные артисты. Эти затеи баре, как ни были они иногда смешны и неудачны, но все-таки развивали в крепостных людях, обреченных коснеть в невежестве, грамотность и понятия об изящном.
Санкт-Петербург город-легенда, город, где теряется ощущение времени, город, в котором одновременно с нами, но как бы в другом измерении продолжают жить тени наших предков. Слышны пушечные залпы — эго бьются русские и шведские полки. Стучат топоры строится на болотах великий город. Проходят вереницей царствующие Романовы. Звучит торжественная музыка, расцвечено фейерверками небо — пышно празднует победу над турками светлейший князь Потемкин-Таврический.Мы предлагаем вам, читатели, прикоснуться к петербургской истории.
«Происхождение игральных карт теряется в глубокой древности – колыбель игральных карт историки относят к арабам. Существует предание, что карточная игра привезена из страны сарацинов, где именовалась наиб, другие утверждают, что карты явились к нам прямо из Индостана и занесены будто бы кочующими цыганами…».
«Русский «чудо-богатырь» Суворов остался загадкою для потомства. Быстрый, решительный, предприимчивый не только в военных действиях, но и в своих поступках, разнообразный до бесконечности, как разнообразны были окружавшие его обстоятельства, великий вождь, и в то же время странный старик, который то шалит как ребенок, то обнимает мыслью целый мир, решает в своем уме самые сложные вопросы, касавшиеся счастия миллионов людей, или судьбы государства. Человек, обладавший всеми способами и средствами своему знанию, но не пользуется ими, презирает роскошь, спит на соломе, пьет воду, довольствуется солдатским сухарем, борется с собственными страстями, обуздывает их и остается победителем в этой борьбе, как и в действительной войне.
Историю сакральных орденов — тамплиеров, асассинов, розекрейцеров — написать невозможно. И дело не только в скудости источников, дело в непонятности и загадочности подобного рода ассоциаций. Религиозные, политические, нравственные принципы таковых орденов — тайна за семью печатями, цели их решительно непонятны. Поэтому книги на эту тему целиком зависят от исторического горизонта, изобретательности, остроумия того или иного автора. Работа Луи Шарпантье производит выгодное впечатление. Автора характеризуют оригинальные выводы, смелые гипотезы, мастерство в создании реальности — легенды.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.