Исторические колокола - [12]
В настоящее время углицкий колокол сзывает к богослужению; но до этого времени, когда он висел на соборной колокольне, в него отбивали часы и при пожарных случаях били в набат. Вес в нем 19 пудов 20 фунтов, он карноухий, т.е. с отсеченным ухом; это сделано было, как выше нами сказано, по приказанию Бориса Годунова. Звук у него резкий и громкий; надпись на нём по краям вырезана, а не вылита; она гласит: «Сей колокол, в который били в набат при убиении благовернаго царевича Димитрия, в 1593 году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку в град Тобольск к церкви Всемиластиваго Спаса, что на Торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитной». Как склад надписи, так и форма букв новейшаго времени.
В «Ярославских губернских ведомостях», в сороковых годах было напечатано, что существует слух, будто этот колокол не настоящий углицкий, что углицкий по какому-то случаю разбился и его перелили, но ухо отсекли у вновь отлитаго потому, что так было у его прообраза. Но из этого слуха никакого точнаго вывода нельзя сделать. В бытность мою, в 1882 году, в городе Тобольске, мне привелось лично видеть этот колокол; поверхность его, очевидно, очень старая и от древности самая медь сераго цвета, надпись же несомненно новейшая. При самом тщательном осмотре не найдется ни малейшаго даже намёка на то, что этот колокол не настоящий углицкий, а только перелитый их него, да и многовековая уверенность жителей не допускает ни малейшаго сомнения в его подлинности. При том и летописи, и предания тобольския говорят, что это действительно тот самый колокол, которым, в 1591 году, в роковой день, 15-го мая, в час послеобеденнаго сна, соборный сторож Максим Кузнецов и вдовый священник Федот, прозванием Огурец, встревожили мирный Углич; и что передаваемый «Ярославскими Ведомостями» слух о разбитии и переливке его не заслуживает никакого вероятия и не может нисколько поколебать подлинности этого колокола.
В декабре 1849 года в Угличе возникла мысль о возвращении сюда ссыльнаго колокола; местные жители, в числе сорока человек, обратились к министру внутренних дел графу Перовскому с просьбою об исходатайствовании им высочайшаго разрешения для возвращения из Тобольска на их счет колокола. По докладу министром означенной просьбы императору, повелено: «Удостоверясь предварительно в справедливости существования колокола в гор. Тобольске и по отношении с обер-прокурором просьбу сию удовлетворить». Министр вошел в сношение с обер-прокурором, и, по предложению последняго, синод обратился с вопросом о колоколе к тобольскому архиепископу Георгию.
Из ответнаго на этот вопрос сношения преосвященнаго Георгия оказалось, что в Тобольске при крестовой Святодуховской церкви тамошняго архиерейскаго дома действительно находится карноухий колокол, слывший ссыльным, и что в сочиненной в Тобольске книге, под названием «Краткое показание о сибирских воеводах», есть известие о присылке, в 1593 году в Тобольск в ссылку карнаухаго колокола, в который били в Угличе в набат при убиении блоговернаго Димитрия царевича. Затем синод сделал предписание Ярославской духовной консистории «собрать самовернейшие сведения – не известно ли епархиальному начальству, или же духовенству гор. Углича, чего либо положительнаго о том колоколе, о возвращении котораго из Тобольска просят углицкие граждане».
Вследствие этого и консистория, с утверждения тогдашняго архиепископа ярославскаго и ростовскаго Евгения, указом от 25-го июля 1850 года, сделала сообразное тому предписание углицкому духовному правлению. В этом предписании велено было обратить внимание и на архив правления; но так как хранящиеся в нем бумаги восходят не далее 1740 года, то разумеется, он и не мог послужить никаким документом по вопросу о колоколе. Не оказалось также по разысканию углицкаго духовенства ничего относящегося к этому вопросу и при тамошних церквах. Но за всем тем некоторыя лица из означеннаго духовенства выставили на вид местное предание, свидетельствующее о ссылке углицкаго набатнаго колокола в Тобольск, и известия об этом же обстоятельстве, находящияся в «Древней Российской Вифлиофике» Новикова, в «Истории Государства Российкаго» Карамзина и в «Памятниках Московской древности» Снегирева, преосвященный Евгений, донося об этом синоду, прибавил, что епархиальному начальству «ничего положительного об означенном колоколе неизвестно».
Синод, разсмотрев приведенныя углицким духовенством сведения о колоколе нашел их, точно так же, как и сообщенныя архиереем Георгием, неудовлетворительными, и в определении своем, подписанном 11-го мая 1851 года, объявил, что сими сведениями не подтверждается мысль, что сей колокол есть тот самый, которым возвещено было в Угличе убиение царевича Димитрия, и что, вероятно, мысль сия уже поколеблена в понятиях самих углицких жителей известием, напечатанным в «Ярославских губернских ведомостях» 1850 года, № 5. Этим и окончилось дело о возвращении колокола. В 1888 году, в Угличе, опять возникло в среде граждан дело о колоколе, и в Петербург приезжал выборный от городской думы г. Соловьев хлопотать о возврате его из гор. Тобольска и, как слышно, в 1892 году колокол будет уже в Угличе.
«В XVII столетии еда наших предков была крайне неприхотливая: обыкновенною пищею простого народа был ржаной и ячменный хлеб с чесноком, или ячменная кашица. Щи составляли уже роскошное кушанье и даже больше того, если в них было ржаное свиное сало. В военное время в войсках пища была – сухари и толокно. По свидетельству иностранных посланников, поваренное искусство русских состояло из множества блюд, но нечистота и еще более чесночный и луковый запах делали их почти несъедобными, притом почти все кушанья приправлены были конопляным маслом или испорченным коровьим…».
«В знаменательный год Отечественной войны деятельность русского театра в Петербурге не прерывалась. Напротив, репертуар новых патриотических пьес каждодневно обогащался; появилось даже много балетов, относящихся к военным событиям того времени. Спектакли в этот год давали только на Малом театре (нынешний Александрийский) и в доме Кушелева, где теперь Главный штаб. На первом играли французы и русские, на втором – немцы и молодая русская труппа, составленная из воспитанников театрального училища и немногих вновь определяющихся дебютантов…».
«В начале нынешнего и в конце прошлого столетия в нашем дворянском быту театр и музыка получили широкое развитие, наши баре тогда сосредоточили особенное внимание на сценических представлениях; и не было ни одного богатого помещичьего дома, где бы не гремели оркестры, не пели хоры и где бы не возвышались театральные подмостки, на которых и приносили посильные жертвы богиням искусства доморощенные артисты. Эти затеи баре, как ни были они иногда смешны и неудачны, но все-таки развивали в крепостных людях, обреченных коснеть в невежестве, грамотность и понятия об изящном.
Санкт-Петербург город-легенда, город, где теряется ощущение времени, город, в котором одновременно с нами, но как бы в другом измерении продолжают жить тени наших предков. Слышны пушечные залпы — эго бьются русские и шведские полки. Стучат топоры строится на болотах великий город. Проходят вереницей царствующие Романовы. Звучит торжественная музыка, расцвечено фейерверками небо — пышно празднует победу над турками светлейший князь Потемкин-Таврический.Мы предлагаем вам, читатели, прикоснуться к петербургской истории.
«Старая Москва» Михаила Ивановича Пыляева – уникальная энциклопедия-путеводитель по той матушке-Москве, о которой ходили легенды уже в XIX столетии. В отличие от императорского Петербурга, Москва так и осталась царским городом, сохранив тягу к привольной и роскошной жизни, где дом любого вельможи представлял собой двор самодержавного властителя в миниатюре. Это памятник той, теперь уже былинной эпохе, когда облик города и неповторимую московскую атмосферу определяли известные исторические личности – Новиков, Румянцев, Суворов, Орлов, представители знатнейших семейств – Нарышкиных, Шереметевых, Юсуповых, Голицыных.
«Происхождение игральных карт теряется в глубокой древности – колыбель игральных карт историки относят к арабам. Существует предание, что карточная игра привезена из страны сарацинов, где именовалась наиб, другие утверждают, что карты явились к нам прямо из Индостана и занесены будто бы кочующими цыганами…».
Золото и драгоцѣнные камни у насъ есть въ несмѣтном количествѣ; надо объявить на нихъ монополiю государства.
В монографии на основе многочисленных документальных и мемуарных материалов исследуется критический период американской истории - переход от изоляционизма 30-х годов к глобальной вовлеченности, характерной для современной Америки. В центре повествования - крупнейший политический лидер США в XX веке - президент Франклин Рузвельт, целенаправленно приведший свою страну с периферии мировой политики в ее эпицентр. Это вторая книга в серии политических портретов президентов. Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических факультетов и широкий круг читателей, интересующихся внешней политикой и историей США.
Игорь Прокопенко в своей новой книге обращается к неизвестным страницам русской истории во всех её аспектах – от культуры до рациона наших предков. Почему то, что сейчас считается изысканными деликатесами, в Древней Руси было блюдами рядовой трапезы? Что ищут американские олигархи в Сибири? Станет ли Россия зоной экологического благоденствия в погибающем мире?
Настоящая книга содержит документы и материалы по восстанию киргиз летом 1916 г., восставших вместе с другими народами Средней Азии против царизма. Документы в основном взяты из фондов ЦАУ АССР Киргизии и в значительной части публикуются впервые. Предисловие характеризует причины восстания и основные его моменты. В примечаниях приводятся конкректные сведения, дополняющие публикуемые документы. Документы и материалы, собранные Л. В. Лесной Под редакцией и с предисловием Т. Р. Рыскулова.
О строительстве, становлении и печальной участи Оренбургского Успенского женского монастыря рассказывает эта книга, адресованная тем, кто интересуется историей родного края и русского женского православия.