Историческая этнология - [209]

Следующим этапом исследования является объяснение этих странностей.

Так, задавшись целью выделить неизменные элементы в финской этнической культуре, мы беремся за изучение быта, обычаев этого народа, организации его жизни. Некоторые вещи нам не могут не показаться удивительными. Прежде всего это относится к тому, как финны осваивали территорию своей страны. Ведь русские тоже селились на северных землях со сходным климатом и почвой, на землях, для освоения которых требуются значительные затраты труда. Но они селились обычно группами и принимались за обработку целины, постоянно поддерживая и подстраховывая друг друга: часто работы выполнялись коллективно. Финн селится на новой земле всегда в одиночку, точнее своей небольшой семьей и не рассчитывал на чью-либо поддержку, принимаясь за борьбу с природой.

В главе 2 мы изложили несколько сюжетов, в которых продемонстрировали именно “странные”, казалось бы необъяснимые аспекты истории различных народов.

Кроме того, как мы уже говорили, на одни и те же события различные народы реагируют по-разному. Поэтому большой интерес представляет изучение процессов интенсивного межкультурного взаимодействия, когда этнос постоянно вынужден давать свою интерпретация внешним воздействиям и отвечать на них, проявляя свои наиболее существенные этнокультурные особенности. Мы прослеживаем тогда цепочку мелких кризисов в жизни этноса и “вылавливаем” элементы его способа действия, повторяющиеся постоянно. С этой точки зрения мы рассмотрели в сюжете 21 (глава 21) русско-армянские конфликты, которые имели повторяющуюся структуру. А если люди упорно повторяют некоторые действия, каждый раз приводящие к неприятным для них последствиям, значит действовать так для них столь же естественно, как дышать. Любой другой способ действия кажется им несуразным, странным.

Подобные ситуации интересны для исследователя еще тем, что их анализ поневоле получается сравнительным: этносы действую разным образом, поведение друг друга им кажется странным — мы имеем дело именно с тем материалом, которые и нужно изучать, чтобы выделить этнические константы.

В каждом случае при попытке объяснить “странности” в большей или меньшей мере, используется метод эмпатии, сочувствия, проникновение во внутреннюю логику других людей, улавливания значений, которые они вкладывают в слова, и смыслов, которыми они оперируют. Как писал Карл Роджерс, "эмпатическое понимание заключается в проникновении в чужой мир, умении релевантно войти в феноменологическое поле другого человека, внутрь его личного мира значений…".[732] В процессе работы исследователь начинает угадывать реакцию представителей данного этноса на ту или иную ситуацию, учится сам воспроизводить логику рассуждения представителей данного этноса, короче, видит мир их глазами. Он строит в своем сознании модель мира, которая приблизительно соответствует той, которую имеют члены изучаемого этноса.

Антрополог Эдвард Холл писал, что "нет другого пути познания культуры, кроме как изучать ее, как учат язык".[733] Может быть, здесь более подходит сравнение с настройкой музыкального инструмента. Антрополог настраивает самого себя так, чтобы быть способным воспроизводить тона чужой культуры. Критерием понимания культуры Холл считал умение видеть разницу между событием А и событием Б данной культуры, которая незаметна для внешнего наблюдателя, но очевидна для всех без исключения носителей данной культуры, даже если они не в состоянии объяснить, в чем заключается эта разница. То есть критерием понимания культуры является способность к распознаванию событий в любом их внешнем проявлении. Так, человек понимает речь на своем языке, даже если у говорящего нет зубов.

Метод эмпатии (даже если он так не назывался) был популярен в этнологии всегда. Так, еще основоположник функционализма Бронислав Малиновский писал: “антрополог должен уловить точку зрения туземца, его отношение, осознать его видение и его мир… Исследователь, занятый полевой работой должен научиться думать, видеть, чувствовать, а иногда и вести себя как представитель данной культуры. Это не означает что мы просто должны понять мир другого человека посредством общения. Посредством этнографического диалога мы создать мир общий с ним. Чтобы воспринять эту форму человеческого понимания необходим период вживания в среду данного народа. Этот опыт является как бы инициацией этнографа.”[734] Аналогичные мысли высказывали такие известные этнографы как Иоханес Фабиан, Деннис Тодлок, Джеймс Клиффорд, Филипп Бокк.

С началом 1970-х годов в этнологических методах произошли серьезные изменения: включенное наблюдение стало замещаться наблюдающим участием — что подразумевало гораздо более значительное включение исследователя в исследуемую этническую систему. Применяя метод включенного наблюдения, этнограф стремиться одновременно и эмоционально контактировать с участниками, и бесстрастно наблюдать за их жизнью. На сегодняшний день опубликовано уже множество работ, в которых так или иначе описывается опыт личной встречи с культурой.

Объектом изучения становится личность антрополога, изучающего другие культуры. Так антрополог У. Краке пишет: изучаем ли мы статистические данные, или материальную культуру, или любую другую объективную информацию — неизбежно впитываем содержание культуры в свою собственную личность. Полевая работа этнографа есть, в конечном счете, межличностное взаимодействие, и он участвует в этом взаимодействии вполне, сколь бы он не хотел сохранить роль просто исследователя. Культура конструируется этнографом из его опыта этих отношений: инаковость культуры — это то, что этнограф воспринимает как отличное от его собственного прошлого опыта, часто в качестве несистематизированного интуитивного понимания, так что он не может еще эксплицитно выделить имеющиеся различия.