Истоки ритма кочевой культуры Срединной Азии - [6]

. Против этой концепции справедливо выступил Л. С. Берг[37]. Начало XIII в. характеризуется не усыханием, а кульминацией увлажнения Центральной Азии. Стихийное выселение населения из засушливых районов, описанное нами выше, для эпохи III и X вв., не имело ничего общего с организованными походами, немногочисленных, но великолепно обученных войсковых соединений Чингис-хана и его преемников, на это обратил внимание еще Г. Е. Грумм-Гржимайло[38]. Монгольские ханы XIII в. решали внешнеполитические задачи военным путем и средства для подобных решений давало им именно изобилие скота и людей. Убедительным доказательством нашей точки зрения является и то обстоятельство, что подавляющее большинство монгольских войной вернулось на свою родину, а число выселившихся в завоеванные земли было ничтожно. Эти факты подтверждают, что войны XIII в. никак не были вызваны усыханием степей, не имевшим места в этот период.

В конце XIII в. зона максимального увлажнения перемещается с Тяшь-Шаня на верхнюю Волгу, что, в частности, вызывает колоссальный подъем уровня Каспийского моря. В аридной зоне оптимальные климатические условия сменяются . Это приводит к острому кризису монгольского кочевого хозяйства к началу XIV в., к резкому и все прогрессирующему сокращению военных возможностей монгольских ханов.

Продолжающееся смещение пути циклонов на север было сопряжено со значительным накоплением осадков и в Альпах и в Гренландии, что привело к наступательному движению ледников[39]. Выпадение максимума осадков севернее водосбора Волги обусловило резкое понижение уровня Каспия. Уже на картах 1500 г. помещен остров Чечень, высшая отметка которого минус 23,83 м[40]. Падение, уровня моря продолжалось свыше 60 лет.

В 1558 г. английский путешественник А. Дженкинсон[41] дал определение широты новой Астрахани 47°09' и устья судоходного протока Волги 46°27'. Широта Астрахани по современным измерениям не совпадает с измерениями Дженкинсона на 46', что можно объяснить неточностью его приборов. Очевидно, та же ошибка фигурирует и при втором измерении. Следовательно, относительная разница измеренных двух точек по расстоянию и по долготе правильна, т. с. край дельты в 1558 г. отстоял от новой Астрахани па 75,6 км по меридиану. Если учесть, что сейчас глубина моря на этой широте около 1 м можно считать, что уровень моря во времена Дженкинсона был близок к абсолютной отметке минус 29 м.

Близкую к указанной отметку нам удалось установить по положению башни шаха Аббаса, пристроенной к дербентской стене в 1587 г., когда уровень моря понизился. Б. Л. Аполлов по этому поводу пишет: «В то время шедший однажды с севера караван остановился у стены на ночлег, чтобы утром, когда откроют ворота, идти дальше через город. Однако утром привратники убедились, что каравана нет, верблюды обошли стену в воде. После этого Аббас I приказал соорудить в море, там, где глубины достаточны, чтобы их не могли пройти верблюды, большую башню и соединить ее с берегом стеной»[42]. Остатки этой башни обнаружены нами в виде стены, перпендикулярной основной дербентской стене, на современном уровне воды (отметка минус 28 м). Большие тесаные камни, составляющие цоколь башни, уложены непосредственно на скальном дне моря, на отметке минус 28,5 м. Очевидно, башня шаха Аббаса была надстроена на кладке сасанидского времени. Поэтому уровень моря в период надстройки башни может быть принят не выше современного. Б. А. Аполлов принял за остатки башни большой развал дербентской стены на абсолютной отметке минус 31,2 м[43], но при обследовании этого места в аквалангах по характеру кладки мы убедились, что это не башня XVI в., а развал стены VI в. Таким образом, мы устанавливаем абсолютную отметку уровня Каспийского моря для 1587 г. около минус 28 м.

По-видимому, за три десятилетия (1558-1587), истекшие со времени путешествия А. Дженкинсона, море поднялось на 1 м. Подъем этот продолжался. Так, в 1623 г. московский купец Федор Афанасьевич Котов писал: «Сказывают того города [Дербента] море взяло башен с тридцать, а теперь башня в воде велика и крепка»[44]. Эти данные указывают на эпизодичность понижения Каспия в XVI в. и, следовательно, на обратное смещение пути циклонов к югу, в бассейн Волги. Подтверждение этому мы видим в том, что на рубеже XV-XVI вв. часть Аму-Дарьи стекала по Узбою. Сарыкамышская впадина в это время представляла собой огромное пресное озеро, на берегах которого процветали многочисленные туркменские поселения с орошаемыми угодьями. Многоводье Аму-Дарьи объясняется возникновением при северном направлении циклонов сравнительно небольшого ответвления потоков влажных масс воздуха, так называемой североиранской ветви циклонов, питающей истоки Аму-Дарьи, но не влияющей на общей климатическое состояние аридной зоны, усыхание которой в XVI в. продолжалось.

И снова кочевники покидают свои, родные степи. . . Так, узбеки переселяются в Мавераннахр, калмыки – на нижнюю Волгу. Нет больше организованных военных походов, направлявшихся железной рукой хана; теперь племена со своими вождями движутся в поисках пастбищ и водопоев для скота. Это усыхание знаменовало начало конца срединно-азийской кочевой культуры, так как в XVIII-XIX вв. циклоны приносили влагу в гумидную зону, а к XX в. переместились в арктическую. Началось новое понижение уровня Каспия и вновь поднялся уровень Аральского моря за счет североиранской ветви циклонов, но превращение центральноазиатских стетепей в пустыню продолжалось неотвратимо.