Исторические аспекты экономической и социальной географии нуждаются в уточнениях. Так, в Древней Руси торговля была как меновая, так и международная, но смысл и содержание ее весьма отличались от привычных нам.
Меновая торговля между лесными славянами и степняками, пасшими скот неподалеку, проводилась постоянно самым мирным образом. Также шла торговля пряслицами из овручского шифера. Это не исключало постоянных войн, которые, однако, в XI-XII вв. проходили между половцами и печенегами или между радимичами и северянами, т. е. кочевники дрались с кочевниками, а земледельцы с земледельцами. Рассмотрение же причин этих “феодальных” войн в нашу сегодняшнюю задачу не входит.
Международная торговля, процветавшая на караванных путях от Китая до Испании, столь же мало походила на теперешнюю борьбу за рынки. Торговали исключительно предметами роскоши: шелком, мехами, воском, рабами – и покупателями были только богатые правители. В наше время такую торговлю назвали бы “валютными операциями”.
Эти купцы участия в войнах не принимали. Наоборот, платя пошлины, они пользовались покровительством всех королей, султанов, ханов и князей. Войны за рынки появились позже как явление, присущее капитализму.
Но коль скоро так, то напрашивается вывод, что средневековая торговля не имела значения для географического народоведения и потому нам не интересна. Это в корне неверно! Она очень сильно влияла на межэтнические контакты, но не просто, а осложненно. Иногда эта торговля вела к гибели народов, иногда – к их временным расцветам, иногда – к экономическим надломам. И в этом плане наиболее показательны ситуации, имевшие место в степном Причерноморье в домонгольский период, непосредственно связанные с судьбой нашей Родины и ее народов. На этом репрезентативном материале решить поставленную задачу о роли торговли относительно легко.
Повышенное внимание к русско-половецким коллизиям породило много частных концепций, более или менее остроумных и всегда противоречивых. Разбор их увел бы нас от этнологии в область историографии [11, с. 25-39]. Но это дает поводы для характеристик не славян и тюрок, а славистов и тюркологов, что не входит в задачи нашего исследования. Поэтому можно ограничиться анализом двух концепций: политологической и экономической. Первую сформулировал А. Е. Пресняков [17], тем самым предвосхитив теорию “вызова и ответа” А Тойнби [24, с. 570], вторую – Н. А. Рожков [18], продолжением взглядов коего явилась теория “торгового капитала” и борьбы за торговые пути М. Н. Покровского [15]. Эта сторона воззрений М. Н. Покровского не связана органически с другими его высказываниями, хотя и те и другие были отвергнуты в ходе дальнейших исследований [3, с. 112].
При объяснении крупных исторических явлений, например возникновения или исчезновения той или иной “цивилизации” (у нас ее называют “культура”), всегда возникает вопрос: “почему?” А. Тойнби отвергает все природные воздействия – биологические и географические – и предлагает свою оригинальную концепцию. “Человек достигает цивилизации не в результате высшего биологического дарования (наследственность) или географического окружения (имеются в виду легкие условия для жизни), но в качестве ответа на вызов в ситуации особой трудности, которая воодушевляет его сделать беспрецедентное усилие” [24, с. 570]. Поэтому одна из глав его труда названа “Достоинства несчастья”.
Что это за вызовы? Иногда плохие природные условия: болото вокруг Нила, тропический лес в Юкатане, море вокруг Эллады, а в России – снега и морозы. А может быть, причина расцвета Англии – лондонский туман? Об этом автор молчит.
Вторая группа вызовов – нападения иноземцев, что, по мнению А Тойнби, тоже стимулирует развитие цивилизаций, потому что их надо отражать. Как пример фигурирует Австрия, которая будто бы потому обогнала Баварию и Саксонию, что на нее напали в XVII в. турки. Но, как известно, турки напали сначала на Болгарию, Сербию, Венгрию, Византию, на что те ответили капитуляцией. А от Вены турок отогнали гусары Яна Собесского, которых турки в тот момент не вызывали. Пример не подтверждает концепцию, а противоречит ей.
Это длинное отступление вызвано тем, что А. Е. Пресняков независимо от А. Тойнби и ранее его (1907-1908 гг.) дал такое же объяснение расцвета Киевского княжества: угроза кочевников из южных степей вызвала создание в Киеве “военной княжеско-дружинной организации” [17, с. 1437]. Но за свое служение делу европейской культуры Киевщина “заплатила ранним надрывом своих сил...” [17, с. 145]. Еще один вариант концепций “извечной борьбы леса со степью”.
В интерпретации А. Е. Преснякова непонятно многое, если не все. Киев был захвачен не печенегами, а варягами, печенеги долгое время были союзниками Игоря и Святослава, трагическая смерть которого является эпизодом, заслуживающим отдельного исследования. И потом печенеги поддерживают Ярополка и Святополка против Владимира и Ярослава, т. е. участвуют в усобицах, не более. Нападение на Киев в 1036 г. связано со сменой религий, а в то время это означало смену политической ориентации.
