Исток - [3]

— Айрин, иди позови мужиков! — оборвал Филипп.

Мужики сидели за коровником и тихо опустошали глиняный кувшин с варенухой.

— Что теперь будет… — вздохнул патлатый, встретивший путников у ворот.

— Что будет, то будет, — буркнул светловолосый крепыш. — Хошь, на сторону иди, хошь, с нами мыкайся.

— Прогневали мы богов. Навлекли на себя беду.

— Ты и навлек! Кто кричал, что по зиме наши колбасы у самого государя на столе лежать будут?

— А ты будто противился, все мага мечтал позвать, чтобы тот свеженькие перенес аж до Вирицы! Вон тебе три мага, любого бери. И на колбасу хоть всех пускай! Только долго ли мы проживем после той колбасы?

— Ну! Хватит, вспетушились, аки юнцы! — хлопнул ладонью по столу седой мужик.

— Вас в коровник зовут, — тихо проговорила Айрин, пресекая спор, но мужичье продолжило пререкаться, не обращая на чужачку внимания. Девушка поджала губы и, подойдя ближе, прикрыла ладонью кружку патлатого, из которой тот собирался отпить.

— Ты кто? — воззрился на нее патлатый.

— Вас зовут в коровник, — повторила Айрин.

— Ща придем. Иди себе, девка, не мешай.

— Напиваться?

— А ты трупы потаскай, я посмотрю, что ты запоешь.

— Трупы? — повторила она одними губами, резко развернулась и помчалась в коровник. Мужики проводили ее мутными взглядами.

В воротах коровника стояла растрепанная девчушка с зареванным лицом.

— Не дам! — крикнула она.

— Я же просил запереть всех баб! — выругался черноволосый. Филипп подошел к девушке и попытался взять за руку, но та подалась назад. — Эту тоже надо бы запереть!

— Я тебе не баба, колдун, — прошипела Айрин.

— А я тебе не колдун, девка.

— Они хотят убить их! — пожаловалась девчушка, ища поддержки.

— Я знаю, — буркнула Айрин. Трудно убедить кого-то, когда сам не веришь своим словам.

— А я их доила, по именам всех знала! — Девчушка разрыдалась, закрыв лицо руками.

Айрин погладила ее по голове, исподлобья глядя на колдуна.

— Ты мог бы хотя бы попытаться объяснить, что по-другому нельзя.

— Ей? — Бледные обветренные губы опять скривила ухмылка.

— Не дам. Ромашка, моя… — подвывала селянка, уткнувшись в плечо нежданной союзницы, та машинально продолжала ее гладить.

— Всё, достаточно! Уведи ее! — Филипп грустно улыбнулся, кивнул.

Секунды хватило, чтобы брат и сестра поняли друг друга. Айрин обняла девчушку за плечи и повела прочь из коровника.

Селянка вырвалась с неожиданной силой, перепрыгнула плетень, вцепилась в шею понурой буренки.

— Не дам убить! Вон отсюда.

— Что за шум? — Мужики прикончили кувшин и только тогда собрались в коровник. Не больно-то торопясь в проклятое богами место.

— Они хотят их убить! — выла селянка.

— Марысь, пойдем домой. — Белобрысый мужик подошел к ограждению. — Пойдем, доченька. Пойдем, моя хорошая…

Но Марысь только крепче вцепилась в корову. Колдуну надоело наблюдать. Девушка закричала, попыталась спрятаться за буренку. Мужики стояли в воротах — спорить с колдуном они боялись. Филипп тоже не двигался.

Айрин поймала руку мужчины, не дав ухватить хрупкое девичье запястье, нажала, отводя превосходящую по силе мужскую ладонь вниз резким заученным движением.

Мир перевернулся, перед глазами замелькали необструганные доски потолка. Айрин разлеглась на полу, шипя.

— Я просил запереть баб! — повторил холодный бесчувственный голос. — Забирайте свою дуру.

Колдун легко ухватил Марысь и, сжав брыкающуюся девушку в охапке, донес до отца. Тот, ничего не говоря, принял непослушное дитятко на руки, с неприкрытой ненавистью смотря на колдуна.

— Бесово отродье! — выплюнул он, развернулся и вышел прочь из коровника.

Айрин лежала, чувствуя, как по правой руке течет кровь. Торчащий из доски гвоздь пропорол ткань рубашки, а с ней и плоть.

— Идиотка. Сегодня мы спасем этих коровок, а завтра они заразят новое стадо. Паразиты, сидящие на них, перелезут на собак и крыс и попадут в соседнее село или деревню. Ты хочешь устроить мор по всей стране, девка?

— Вставай, Айрин! — Филипп помог сестре подняться. Девушка удивленно оглядела пораненную руку. Кровь бежала по запястью, лилась по кисти и капала на пол. Что-то было не так. Ярко-алые, светящиеся, как языки пламени, капли сверкали в воздухе и затухали только среди гнилой соломы. — Лучше уходи.

— Сволочь. Ты мог ей это сказать, мог утешить, а не лупить несчастную девочку!

— Если я буду успокаивать каждую встречную дуру, то те, кому действительно нужна помощь, ее не дождутся.

— Я могла ее успокоить!

— Мы заметили! — ядовито осклабился колдун. — У тебя прекрасно получилось. Ты такая же глупая девка, как и она. Тебе тоже жалко разнесчастных зверушек! Тогда пожалей тех телят, коров, коз, овец, до которых дойдет чума, не уничтоженная из-за глупости деревенской девки!

Айрин молчала. Колдун был прав.

Кровь, капающая с руки, стала огненной.

Что-то внутри оборвалось, распахнулась накрепко запертая клетка.

«Сволочь, — думала она, медленно переступая ногами, отшвырнула попытавшегося удержать ее брата. Встала напротив колдуна — совсем близко, так что перед серыми глазами замаячил распущенный ворот рубахи, и задрала голову. И колдун перестал дышать. — Сволочь!»

— Успокойся, — тихо прошептал он. Пощечина получилась бы звонче, будь он брит, но руку кольнула отросшая щетина. Его отшвырнуло на пол.