Истинный д’Артаньян - [18]
Итак, в сопровождении только своей охраны и своих «домашних» Мазарини отправился скитаться по провинциям в поисках достойного убежища. Ему приходилось продвигаться по грязным, размытым дорогам, избегая опасных встреч. С печалью в душе и усталостью на лице д'Артаньян скакал рядом, сопровождая своего патрона в его плачевном отступлении. Казалось, время бравурных скачек и героических поручений навсегда ушло. Остались только дежурства по охране, долгие ночные бдения на импровизированных ночлегах, когда развеивали скуку лишь монотонными партиями в бильярд или ландскнехт.
Из Гавра они подались в Дьепп, оттуда в Дуллан, затем в Перонн, Ла Фер, Бар-ле-Дюк, Седан... Убежища не были ни удобными, ни надежными. В них оставались на ночь или Две, а потом опять приходилось уезжать, бежать, бесконечно скитаться, подобно труппе бродячих комедиантов. Мазарини понял, что никто во Франции не желает его слишком компрометирующего присутствия. Только один иностранец, архиепископ Кельнский, соблаговолил разрешить ему провести некоторое время в его Буйонском замке и организовал отъезд в Германию. 19 марта он послал Бемо, бывшего в то время лейтенантом гвардии, в Антверпен к генерал-аншефу императорских войск графу де Фуэнсалданю, чтобы обеспечить свободный проезд по районам, контролируемым этими войсками. Эмиссар эрцгерцога Леопольда дон Антонио Пиментель обещал позаботиться о безопасности Мазарини и попытался соблазнить кардинала преимуществами перехода на службу к его господину. На это опальный чужестранец не без величия ответил: «Я окончу свои дни, служа Франции всеми моими помыслами и стремлениями, раз уж не могу служить ей другим способом».
3 апреля кардинал написал Гюгу де Лионну: «Я послал д'Артанъяна в Бонн передать мое почтение г-ну Курфюрсту и попросить у него какой-нибудь замок, где я мог бы укрыться, поскольку нунций не советовал мне ни в коем случае ехать в Кельн, население которого отличается исключительной грубостью. Я думаю, что мог бы поселиться в Лейшнике или в Брюле, находящихся в паре лье от города, один, с одной стороны, другой – с другой».
Посольство оказалось удачным, поскольку спустя два или три дня курфюрст Кельнский предоставил в распоряжение кардинала небольшой замок Брюль и при его прибытии велел в его честь произвести артиллерийские залпы, как если бы речь шла о путешествующем высокородном принце или о приехавшем с визитом государе.
Кардинал оставался в Брюле с апреля по октябрь 1651 года. В это время он рассылал эмиссаров по всей Франции, где оставался его интендант Кольбер, в надежде найти поддержку у многих министров (таких, как Сервьен, Лионн, Летелье), и более всего поддержку сердечно привязанной к нему королевы. Однако черт побери! В Париже было небезопасно проявлять чересчур кардиналистские настроения. На Новом мосту был вывешен «Тариф, предусматривающий вознаграждение тем, кто избавит Францию от Мазарини». Уведомление для желающих! «Тому, кто, убив его, отрежет голову и пронесет ее по улицам Парижа, – сто тысяч экю... Камердинеру, который удушит его меж двух перин либо, брея, всадит бритву ему в горло, – семьдесят тысяч экю... Аптекарю, который, ставя ему клистир, отравит наконечник, – двадцать тысяч экю...»
Неутомимый и презирающий опасность д'Артаньян сновал по лотарингским и шампанским землям, из Брюля в Париж и из Парижа в Брюль. Ему требовалась большая изворотливость, чтобы отводить от себя подозрения, получать в надежных местах сменных лошадей, обходить большие дороги и вооруженные отряды, убегать от патрулей, иногда без дороги скакать через поля... Закаленный всадник знал свое дело и вызывал восхищение кардинала. Наконец-то встал вопрос о вознаграждении! 23 апреля 1651 года Мазарини обратился к Лионну, чтобы он в этом деле заручился поддержкой у командира полка французской гвардии маршала де Грамоне:
«Поскольку королева некогда позволила мне надеяться на присвоение Артаньяну чина капитана гвардии, я уверен, что, если он „маршал“ поговорит об этом с Ее Величеством, он увидит, что ее расположение не изменилось».
К сожалению, в настоящий момент не было ни одной вакантной лейтенантской должности, и д'Артаньян получил только новые обещания – единственное, что Мазарини раздавал весьма щедро.
После своей последней поездки д'Артаньян остался в Париже и там вместе с другими тайными агентами – Дальви-лем, Исааком Барте и шевалье Гуго де Терлоном – готовил заговор в пользу кардинала. В политической путанице того времени иметь зародыш партии сторонников при дворе означало иметь шанс, которым не следовало пренебрегать. Аббат Базиль Фуке, серый кардинал изгнанного министра, стал средоточием парижских интриг Мазарини. В декабре 1651 года Мазарини дал ему поручение прощупать настроения влиятельных членов Совета, в особенности же герцога Орлеанского, и привлечь на свою сторону ряд членов Парламента. 26 декабря он написал ему из Седана:
«Если станет ясно, что Его Королевское Высочество не столь ожесточен против меня, и если ему покажется возможным, чтобы некий дворянин, прибывший от моего имени, передал ему письмо, то это можно поручить д'Артаньяну или Дальвилю, которые находятся в Париже. Они могли бы также доставить другие письма, какие дворянами будет сочтено необходимым доставить, например письмо королеве Англии
