Истина стоит жизни - [77]

Все эти вопросы не давали Спику ни минуты покоя. На третий день он уже завел речь о своем намерении продолжать путь в Буганду, предварительно вручив правителю традиционный подарок.

— Я принес вашему величеству образцы товаров, что изготовляются в моей стране, — сказал Спик и подал знак Бомбею, который во главе полудюжины солдат-готтентотов стоял у входа в павильон.

Солдаты внесли дары Британии: сундук из оцинкованной жести, шесть ярдов пурпурной плюшевой ткани, пальто только что вошедшего в моду покроя «реглан», два свитка медной проволоки, сотню крупных голубых бус, пять пачек разноцветных бус среднего размера и три пачки пестрого бисера. Из всех этих драгоценностей только реглан был привезен из Англии, остальное же закуплено в Занзибаре, а произведено во всех концах света, от Нью-Йорка до Калькутты, — но откуда было знать об этом Руманике?

— Ваша страна действительно очень богата, если она может производить такие прекрасные товары, — сказал Руманика, поблагодарив за подарки. — Но скажите, почему же вы тогда не сидите у себя дома и не наслаждаетесь спокойно обильными благами, которые есть у вас? Что толкает вас в дальние странствия?

— О, домашние удовольствия уже утратили для нас свою прелесть, — ответил Спик. — У нас довольно богатств, мы не ищем выгод и стоим выше торговли. Мы получаем наслаждение от того, что посещаем дальние страны и наблюдаем жизнь других народов.

Руманика подивился этим словам, а Спик между тем велел Бомбею подать тот особый подарок, который должен был окончательно покорить Руманику. Эго был револьвер с барабаном на шесть патронов.

— Это оружие самое совершенное в мире, — сказал Спик. — Оно предназначалось в дар государю Буганды. Но, зная вашу любовь ко всему редкому и необычайному, я решил преподнести его вашему величеству.

Действительно, любознательность Руманики и его интерес к диковинкам поразили англичан. В его коллекции наряду с чучелами птиц, зеркалом и часами-кукушкой была даже электрическая батарея, привезенная ему каким-то арабским купцом.

— Я надеюсь, — продолжал Спик, — что его величество государь Буганды не будет на меня за это в обиде, если я докажу ему свое почтение тем, что прибуду к нему как можно скорее.

— Обычай страны требует, — отвечал Руманика, — чтобы к моему соседу Мтезе был направлен посол с известием о вашем намерении его посетить. Этот посол передаст Мтезе мои отзывы о вас, которые будут, разумеется, самыми лучшими. Только после этого вы сможете войти в Буганду, в противном случае вас будут там задерживать на каждом шагу. А пока вы можете бывать повсюду в границах моей страны и видеть все, что пожелаете…

Ничего другого не оставалось! Перечить Руманике и выражать недовольство его решениями Спик не мог: хоть и африканский, а все-таки монарх!

Собственно, бродить с ружьем по неизведанной местности всегда было для Спика высшим наслаждением. Однако какое огромное различие приобретает одно и то же занятие в зависимости от того, предаемся ли мы ему по доброй воле или принуждены к нему властью обстоятельств! Но Спик умел покоряться необходимости, как бы она ни были горька, и, обладая деятельной натурой, был решительно не способен терять время даром. Каждое утро он уходил в сопровождении местного проводника и двух-трех оруженосцев то в одном, то в другом направлении, а возвращался к заходу солнца с трофеями— тушами антилоп, охапками дичи, образцами невиданных ранее животных. Часто в этих походах его сопровождал сын Руманики, юный принц Кукоко, красивый, бойкий, смышленый парень. Грант после нескольких экскурсий вынужден был оставаться дома: что-то случилось с его правой йогой— она стала краснеть, пухнуть и плохо повиновалась при ходьбе.

Но даже бродя по холмам и долинам несравненной красоты, с интереснейшим геологическим строением, растительностью и фауной, даже отдаваясь временами охотничьему азарту, Спик продолжал неотступно думать только об одном: как бы поскорее уйти из этого рая! В своих охотничьих под вигах он помышлял не столько о нуждах своей зоологической коллекции, сколько о том, чтобы произвести впечатление на Руманику, еще выше поднять в его глазах самого себя и престиж своего оружия, и таким образом заставить его больше считаться со своим желанием продолжать путь на север.

Леса вокруг озера Малый Уиндермир, как наименовал его Спик за отсутствием местного названия[22], кишели носорогами. Белый носорог, огромный зверь с толстой кожей, неуязвимый для стрел и копий африканцев, с огромным, более фута высотой острым рогом на безобразной тупой морде, внушал всем ваньямбо и вахума суеверный трепет. На нем-то и решил вазунгу продемонстрировать свой охотничий талант.

На рассвете Спик, его оруженосцы и четверо взрослых сыновей Руманики вышли за ворота бома и направились к южной оконечности Малого Уиндермира. Густые заросли кустарниковой акации сплошным покровом, напоминающим спутанную и клочковатую шерсть захудалой овцы, одевали здесь подножия и склоны холмов. Мужчины из окрестных деревень, мобилизованные на царскую охоту в роли загонщиков, уже были на месте. Опоясав колючую чащу неплотной шеренгой, вооруженные палками и трещотками, они ожидали сигнала, чтобы со стуком и гиканьем устремиться со всех сторон к центру урочища. Спик занял позицию на небольшом бугре под деревом, у лощинки, по которой, согласно мнению охотников, всего вероятнее было ожидать бегства вспугнутых животных. Прозвучал сигнальный рог, и чаща огласилась треском, стуком и криками.