Истина стоит жизни - [75]

Спику этот ландшафт живо напомнил долину Инда в Тибете. На травяных просторах так же беспечно разгуливали стада быстроногих антилоп и мирно паслись стада коров, напоминавших домашнего тибетского яка.

В деревнях, опоясанных прочным бома, просторных и чистых, с аккуратными соломенными или тростниковыми хижинами копновидной формы, встречалось мало праздных людей, зато было много детей и… воробьев! Когда-то еще в Казе Спик слышал, что в Карагуэ на каждой ветке сидит по воробью; разумеется, он считал эти рассказы обычным для Африки вымыслом, однако они оказались весьма близкими к истине. Маленькие серые птички, такие же самые, как на улицах английских селений, обитали здесь в невероятном количестве. В бома, на полях, в лесу, на дороге — всюду раздавалось жизнерадостное чириканье несметных воробьиных стай. Засилье воробьев было настолько серьезным, что кое-где крестьяне сеяли горькие сорта проса, так как обычное зерно невозможно было уберечь от пернатых расхитителей. Впрочем, зерновых здесь сеяли вообще немного: поля были почти наполовину заняты посадками банана, основного продукта питания в Карагуэ. Бананы здесь ели в вареном виде, из них же приготовляли превосходное вино, весьма напоминавшее по цвету и по вкусу Рейнское белое.

К концу второй недели марша по Карагуэ путешественники заметили вдали большое водное зеркало.

— Мы приближаемся к Ньянце? — спросил обрадованный Спик.

— Нет, — разочаровал его посланник Руманики, — это лишь одно из небольших озер, которые остались нам в память о былых временах… Когда-то эту долину занимал широкий залив, и там, где мы сейчас идем, можно было проехать только на лодке, а эти холмы выступали вершинами из воды как маленькие острова. Так было при наших предках, но еще при жизни Дагары, отца нынешнего царя, долина Уриги была покрыта сплошным слоем воды. Теперь осталось только несколько мелких озер и болота. А до Ньянцы еще далеко: из озера, которое вы видите, река Уриги течет дальше в Катеру, отделяющую наши земли от Бутанды, а Катера впадает в Ньянцу.

Рассуждая о том, чем могло бы быть вызвано такое понижение уровня вод, путешественники приближались к озеру. Вот уже совсем ясно различались его отлогие берега, заросшие папирусом и другой болотной растительностью. Озеро было продолговатым и местами сужалось до ширины не более ста ярдов. Помещаясь в продольной долине посреди лесистых холмов, оно удивительно напоминало озеро Уиндермир на севере Англии, в Ланкашире. Дорога, спускаясь с холма, вела к самому берегу озера. Внезапно из-за каменистого отрога показалась густая зеленая роща, и к самому ее подножию подступал извилистый берег озера, свободный от зарослей камыша. Озеро было здесь совсем узким, и тихая синеватая вода, в неведомой глубине которой угадывалось коварное вязкое дно из черного ила, отражала со странным сгущением красок лесистый склон противоположного холма. Подойдя поближе к роще, путешественники увидели среди деревьев высокие и прямые, заостренные вверху, гладко отесанные колья бома.

Экспедиция находилась перед резиденцией Руманики. Спик остановил караван.

— Положить груз! — скомандовал он своим солдатам-носильщикам. — Заряжай!

И в честь правителя Карагуэ прогремел троекратный ружейный салют.

Едва Спик и Грант подошли к воротам, как им сообщили, что царь ожидает их немедленно. Оставив снаружи людей и имущество, англичане в сопровождении Бомбея, Бараки и нескольких солдат вступили на территорию царского поселения. Широкая, гладко утоптанная и чисто выметенная улица вела их мимо необычайно крупных хижин, просторно расположенных в тени деревьев. Выйдя на широкую площадь, англичане увидели высокий павильон с деревянными колоннами, поддерживающими односкатную крышу. Это было правительственное здание, специально выстроенное арабами по заказу Руманики для вершения всех важных государственных дел. По сравнению с обычными для Африки строениями оно, несомненно, заслуживало названия дворца.

Посреди большого зала, поджав по-турецки ноги, сидел на полу Руманика. Это был темнокожий человек средних лет, очень высокого роста, с продолговатой головой и правильными чертами лица — прямой нос с высокой переносицей, покатый лоб, круглый, чуть выдающийся подбородок, упрямо сложенные губы… Большие карие глаза с длинными ресницами смотрели умно и проницательно. На Руманике был черный арабский халат, ноги выше лодыжек были украшены несколькими рядами разноцветных бус, и на запястьях красовались медные браслеты тонкой работы. Рядом с царем сидел его брат — главный мганга, увешанный в знак своей должности различными талисманами. Огромные курительные трубки из черной глины лежали под рукой у обоих братьев. Позади, храня почтительное молчание, сидели на корточках семеро сыновей Руманики.

Спик и Грант молча отвесили поклоны, не зная, на каком языке обращаться к царю. Руманика, как и вся правящая верхушка Карагуэ, принадлежал к народности вахума, пришлых завоевателей, покоривших издавна обитавшие здесь племена земледельцев ваньямбо; но языка вахума не знали не только англичане, но и ни один из их переводчиков. Из затруднения их вывел сам Руманика, заговорив первым на чистом кисуа-хили, игравшем в Восточной Африке роль «лингва франка»