Истина стоит жизни - [49]
Спик сделал небольшую паузу, оглядел высокий зал с портретами путешественников на стенах и самими путешественниками в креслах, набрал воздуха в легкие и с приподнятой интонацией произнес:
— …ибо я больше не сомневался, что озеро, лежавшее у моих ног, питает своими водами ту загадочную реку, истоки которой были предметом стольких умозрительных построений и целью поисков стольких исследователей.
Спик даже вздрогнул от неожиданности — буря аплодисментов разразилась в зале. Налетев откуда-то сзади, где сидели скромные молодые люди с военной выправкой, она с быстротой шквала охватила середину, затем вторглась в передние ряды, и вот уже весь зал рукоплескал сотнями ладоней, захлопали корифеи первого ряда, и сам президент Мерчисон, повернувшись лицом к оратору, одобрительно и величественно кивая головой, беззвучно, но выразительно соединял и разъединял белые кисти в белоснежных крахмальных манжетах…
А Спик стоял на трибуне, охваченный странным волнением. Вот он бросил им долгожданную весть, он принес Англии честь открытия истоков Нила, и они своими рукоплесканиями вознесли его на вершину славы… Сегодня же эту весть подхватят газеты, телеграф разнесет ее но свету… А между тем — между тем это только догадка! Пусть основанная на веских, по его мнению, доводах, но пока все же не больше чем догадка. У Спика на мгновение потемнело в глазах… Но буря аплодисментов стихла, в зале воцарилось спокойствие. Они ждали от него чего-то большего… Поздно теперь отступать! Теперь надо доказывать свою правоту. И эти люди, так горячо принявшие его первое смелое сообщение, должны стать его союзниками, его, а не Бертона!.. Они будут очень нужны, потому что ему, быть может, нелегко будет защитить свою точку зрения. Да, они будут на его стороне! Внезапная мысль, отчаянно смелая, блеснула в его возбужденном уме. Спик поднял голову и в воцарившемся молчании торжественно провозгласил:
— Этот величественный водный резервуар я взял на себя смелость наименовать — в честь нашей августейшей государыни— озером Виктория!
Яростный взрыв всеобщего патриотического восторга покрыл эти слова. Не ограничиваясь уже аплодисментами, люди поднимались со своих мест, кто-то пытался запеть «Боже, храни королеву», но сорвался на высокой ноте, молодые люди из задних рядов вскакивали на сиденья, что-то кричали своему любимцу, пожилые джентльмены доставали из карманов аршинные носовые платки, дамы посылали Спику воздушные поцелуи, и растроганный сэр Родерик, поднявшись из председательского кресла, с растопыренными руками направился к трибуне, из-за которой навстречу ему нетвердым от волнения шагом вышел Спик, и на глазах у всего Королевского географического общества прославленный ветеран и молодой герой заключили друг друга в прочувствованное объятие. Зал гудел и вопил в неудержимом ликовании. И лишь кое-где виднелись одинокие фигуры, спокойно сидевшие на своих стульях.
Спик занял место рядом с Мерчисоном за столом президиума, а на трибуну один за другим поднимались ораторы. Как сквозь радужный туман видел упоенный счастьем Спик отглаженные лацканы и крахмальные манишки, слышал будто издалека восторженные похвалы своему подвигу и скороспелые соображения о том, как использовать его открытие в интересах имперской торговли и стратегии. Проборы и лысины, бакенбарды и усы, эполеты и сюртуки сменяли друг друга, восхищенно и торжественно, заносчиво и успокой тельно звучали голоса от визгливых тенорков до гудящих как колокол профундо.
— Мы все глубоко признательны нашему дорогому коллеге бесстрашному капитану Спику, — говорил бритый изможденный господин с отвислой челюстью, — за то, что он, несмотря на опасности и трудности своего смелого путешествия, с таким вниманием пронаблюдал за теми особенностями посещенной им страны, которые важны в коммерческом смысле. Его сведения о неистощимых запасах слоновой кости и зубов гиппопотама, столь ценимых и столь охотно приобретаемых нашими дантистами для выделки искусственных зубов взамен тех, которые все мы, леди и джентльмены, повседневно теряем вследствие нашей неразумной приверженности к острым приправам и сладостям, ибо именно эти излишества — да-да, леди и джентльмены, я совершенно ответственно употребляю слово «излишества» — имеют столь печальные последствия для нашего пищеварения и в конечном счете для будущего нации…
Другие ораторы говорили о значении для будущего нации шкур и рогов, могущих быть полученными от тучных стад, пасущихся на берегах озера, названного именем императрицы; третьи обращали внимание на продукты африканского земледелия — кофе, хлопок и другие волокнистые культуры, которые растут там в изобилии и могут выращиваться в еще больших размерах. Невысокий упитанный джентльмен, о котором Мерчисон шепнул Спику, что это один из издателей влиятельной газеты и владелец географического журнала, говорил под непрерывные хлопки и возгласы одобрения:
— Капитан Спик видел страну, которая, находясь в жарких широтах и изобилуя источниками пресной воды, дает приют густому населению, кормит бесчисленные стада скота и приносит сказочные урожаи всевозможных плодов. Когда взору цивилизованного человека представляются эти многообещающие ресурсы, как может он не поразиться невольно такой нелепой расточительностью природы: ибо жалкие дикари, живущие на тех благословенных берегах, — способны ли они, я спрашиваю вас, использовать ее щедрые дары?! Но если бы этот край находился не в руках его теперешних хозяев— невежественных и суеверных вождей, а был бы управляем несколькими десятками предприимчивых британцев, какие блистательные превращения могли бы там произойти в течение немногих лет! Обширный рынок для сбыта товаров открылся бы промышленному миру, бесстыдная нагота чернокожих получила бы достойное человеческого облика прикрытие — в ваших одобрительных возгласах мне слышится пришитое пение фабричных гудков Манчестера, — и широкий торговый обмен открыл бы туземцам пути к цивилизации и просвещению!
