Истина стоит жизни - [34]

Изабелла вскочила с постели, выбежала в коридор — там никого не было. Она бросилась в комнату одного из своих братьев, упала на ковер перед его постелью и зарыдала, как девочка. Брат проснулся, встал с кровати, дал ей воды, принялся утешать…

— Да что с тобой случилось, чего ты вдруг так испугалась?

— Ричард уехал в Африку, — отвечала она сквозь рыдания. — Я не увижу его три года…

— Боже мой, какая чепуха! Тебе просто привиделся дурной сон. Ты сама говорила вечером, что он придет к нам завтра в четыре часа.

— Говорила, но теперь я видела его, и он сказал мне… Ах, письмо!.. Подожди, придет почта, и ты увидишь, что это правда.

Всю ночь Изабелла просидела в кресле у брата, а в восемь часов утра, когда пришел почтальон, она нашла среди различной корреспонденции конверт, подписанный почерком Ричарда и адресованный ее замужней сестре.

«Прощание было бы для нас слишком горьким, — писал он, — и я подумал, что нам будет стоить меньших страданий, если я уеду внезапно для нее… Прошу Вас, преподнесите ей эту новость как можно мягче и передайте ей эту записку…»

В записке к Изабелле он уверял ее, что через три года они соединятся навеки…

* * *

Изабелла сидела у окна в большой гостиной и смотрела в пространство… Шел уже третий год. За все это время она не получила ни одного письма: Ричард знал, что ей не разрешат переписываться с ним, а пользоваться посредничеством сестры означало бы писать только то, что можно читать другим, а этого он, очевидно, не хотел. Единственным, что оставалось от него у Изабеллы, были набросок Африки с ее таинственными озерами да его последнее стихотворение:

Твой образ, что зову я дорогим,

В глубинах сердца я ношу давно…

Пусть сотни благ достанутся другим —

Мне лишь одно:

В твоих очах увидеть отблеск дня,

Прижаться головой к твоей груди

И этой жизни, мучившей меня,

Сказать: «Уйди!»

…Но вот волшебная рука

Мне с плеч снимает груз земли,

И слышу я издалека:

«Судьба, внемли!

И если в память о себе

Ты большего не сможешь дать —

Будь тверд и мужествен в борьбе,

Умей дерзать!

Отныне в дальнюю страну,

Где смерть кругом, где мрак и жуть,

Где души в дьявольском плену, —

Лежит твой путь!»

И я иду на этот зов,

В ночную тьму из света дня…

Мой друг, не сетуй: я таков,

Как создал бог меня.

Холодные капли, как слезы, падали с уныло повисших ветвей каштанов и лип за окном. Но глаза Изабеллы Эранделл не роняли слез. Ей верилось, что Ричард вернется.

ГЛАВА VI

Великое возбуждение царило среди ваджиджи, живущих на восточном берегу «моря Уджиджи» или озера, называемого Танганьика, что означает «Место встречи». Неподалеку от деревни Кавеле в заброшенной тембе, выстроенной когда-то одним арабским купцом, поселились необыкновенные люди — люди с белой кожей, сказочные вазунгу! Здесь таких не то что не видывали, большинство и не слыхало о них никогда.

Пришли эти люди с востока, откуда приходят арабские купцы, и привели с собой немалый караван со всякими товарами, но, странное дело, они не торгуют, не скупают слоновые бивни и отказываются даже от рабов, несмотря на сезонную дешевизну — по пяти кусков «меркани», американской бельевой хлопчатки, за взрослого мужчину. На базар они, впрочем, приходят, но только затем, чтобы закупить себе еды. Вазунгу покупают рыбу, кур, пальмовое масло, маниок и сладкий картофель, бобы и фасоль, артишоки, бананы… Сами они только выбирают, что им нравится, расплачиваются же бусами, которых у них очень много, — их рабы, почти такие же светлокожие, как они сами, и одетые в такие же дивные одежды, покрывающие все тело, а уносят купленное другие рабы, чернокожие, но тоже одетые гораздо богаче, чем любой вождь племени на берегах Танганьики.

Вот тут-то, когда вазунгу приходят на базар, самое удобное время рассмотреть их как следует. Правда, собирается слишком большая толпа, которая сопровождает белых людей неотступно шаг за шагом. Более смелые, конечно, прорываются вперед, а робким приходится довольствоваться тем, что удастся увидеть из-за спин передних. Хорошо еще, что передние рассказывают тем, кому не видно, как выглядят вазунгу и что они делают. Но рассказчиков слишком много и, увлекаясь зрелищем, говорят они слишком громко, а другие переиначивают их слова по-своему, так что иной раз ничего невозможно разобрать, зато в общем получается очень весело и смех в толпе вокруг вазунгу не смолкает ни на минуту. Странно, что самим вазунгу это как будто не нравится, они хмурятся, иногда кричат свои непонятные слова и жестами приказывают разойтись. Но удальцы, которые впереди, и не думают слушаться их и только пуще смеются и передразнивают глупых вазунгу, а те еще больше сердятся и спешат уйти к себе домой. Когда они уйдут, остается только рассесться возле их тембе и ждать; можно еще заглядывать в дверь и в щели, которых немало в старой, ветхой тембе, но это уже не так весело, как на базаре. Зато тут можно подсмотреть много интересного: вазунгу проводят время совсем не так, как все люди, у них много вещей, о которых никто не знает; ни как они называются, ни для чего предназначены; скорее всего, для колдовства.

Следовательно, вазунгу не только смешные, но еще и опасные люди. И если они не торгуют, то зачем же они через своих рабов стараются выведать у бывалых людей, опасно ли плавать по Танганьике, какие племена живут на ее берегах, какие реки впадают в нее или же из нее вытекают? Зачем ищут большие лодки для плавания по озеру, если они не торгуют? Здесь что-нибудь не чисто… Не к добру принесло вазунгу в наши края!