Истина стоит жизни - [31]

Впервые Изабелла Эранделл встретилась с Ричардом Бертоном летом 1850 года во французском городке Булони, где она, как многие дети аристократических семей Англии, воспитывалась во французском пансионе. Тогда родители не взяли ее в Англию на каникулы, а сами приехали на летний отдых в веселый городок на берегу Ламанша, который становился в курортный сезон маленькой Англией, так много сюда наезжало англичан, для которых Брайтон и Гастингс были слишком банальны, а Италия и Греция слишком дороги. В Булони жила и семья Бертонов. Отец Ричарда, старый армейский служака без родства и знакомств, дотянув свою лямку до чина майора, вышел в отставку и поселился с женой и дочерью здесь, на севере Франции, где можно было жить скромно, по средствам, не возбуждая толков, вдали от презрительного соболезнования более удачливых товарищей по оружию.

Изабелла часто слышала в семье разговоры о Бертонах и особенно об «этом ужасном Бертоне-младшем», который тогда служил где-то в Индии. Говорилось, что он похож на цыгана, хотя отец его был родом из Ирландии; что он учился в Оксфорде, но вынужден был уйти оттуда из-за своего строптивого и дерзкого нрава, а может быть, просто по недостатку средств; что он, сын ничтожного армейского офицеришки, держал себя среди оксфордских однокашников высокомерно и пытался доказывать, что в его жилах течет королевская кровь: видите ли, его пра-пра- и еще бог знает сколько «пра-» бабушка была (при малолетней Изабелле какое-то слово произносилось на ухо собеседнику)… французского короля Людовика XIV, а потом была выдана замуж за первого подвернувшегося придворного… Этот Бертон-младший еще мальчишкой, когда отец возил его с собой по Европе — Франции, Швейцарии, Италии, вел самый беспутный образ жизни. Едва ли что-нибудь получится из него на военном поприще — такие люди не делают карьеры… Но всего ужаснее в Бертоне-младшем было следующее: он во всеуслышание заявлял, что не исповедует никакой религии!

И вот этот ужасный Бертон появился в Булони. Соотечественники с любопытством рассматривали его на улицах и должны были согласиться, что Ричард Бертон, хотя и не отличался скромностью, все же выглядел вполне приличным офицером. К тому же стало известно, что в Индии он приобрел известность своими блестящими успехами в изучении восточных языков, что он много путешествовал и что в Лондоне и в Бомбее уже вышли его первые книги — лингвистические исследования и путевые очерки, которые получили у читающей публики весьма благосклонный отзыв. Тем не менее для Эранделлов он по-прежнему оставался «ужасным Бертоном», человеком темным и опасным, — слава богу, что он не принадлежал к их кругу…

А в воображении юной Изабеллы он уже был благородным героем, таинственным и печальным гением, не понятым людьми, но смело идущим к своему торжеству… И единственное, что действительно пугало в нем (и за него!) Изабеллу, которая, как и все Эранделлы, была ревностной католичкой, — эго его безбожие.

Однажды, когда Изабелла вместе со своими двумя сестрами совершала обычную прогулку вдоль городской стены, она увидела незнакомого человека, идущего навстречу. Он был высок — около шести футов, широк в плечах — настолько широк, что издали казался ниже ростом, мускулист и худощав. У него были очень темные волосы, черные, четко очерченные брови, смуглая загорелая кожа, прямые, арабского типа черты лица, решительный подбородок и сурово сжатый рот, почти полностью скрытый огромными черными усами.

— Посмотри на этого человека, — шепнула старшая сестра. — У него брови ангела и челюсть сатаны!

Но Изабелла и так уж не сводила с незнакомца завороженного взгляда. Во всей его наружности больше всего ее поразили большие сверкающие глаза под длинными ресницами, которые пронизывали взглядом… У него было суровое, гордое, мрачное выражение лица, и он смотрел вокруг себя с нетерпеливым презрением. Даже когда он улыбался — это она заметила впоследствии — казалось, будто улыбка причиняет ему боль.

Незнакомец взглянул на Изабеллу и сразу, как ей показалось, прочел все, что было у нее на душе. Он остановил на ней пристальный взгляд. Изабелла почувствовала себя под властью странного гипноза и через несколько мгновений шепнула сестре как невольное признание:

— Этот человек возьмет меня замуж.

На следующий день мрачный незнакомец в тот же час встретился сестрам на том же месте; разминувшись с ними, он' повернул им вслед, а затем подошел к стене, взял откуда-то мел и написал:

«Могу ли я говорить с вами?»

Когда сестры шли назад, Изабелла приблизилась к стене и увидела, что кусочек мела был оставлен на выступающем камне. Она взяла мел и вывела чуть пониже его надписи:

«Нет, мама будет сердиться».

Ей было тогда пятнадцать лет.

А мама действительно увидела надпись, узнала почерк дочери и была очень разгневана. Сестер Эранделл стали держать еще строже, охраняя от общения с людьми «не их круга».

Прошло несколько дней. В Булонь приехала дальняя родственница Эранделлов с молоденькой дочерью. На счастье последней, они принадлежали только к благовоспитанному, а не к высшему обществу, и поэтому хорошенькая кузина Изабеллы могла свободно гулять по городу и посещать общественные места. Через некоторое время сестры Эранделл вновь получили разрешение выходить за ворота виллы, однако лишь в сопровождении своих родственниц. В одну из первых же прогулок Изабелла увидела того человека. Но каково же было ее изумление, когда кузина окликнула его как старого знакомого и, представив сестрам Эранделл, назвала его имя: Ричард Бертон!