Истина стоит жизни - [119]

Еще через некоторое время выяснилось, что какой-то другой европеец решил разрушить ему счастливую жизнь. Он оскорбил хозяина Файзулы и грозит ему разорением. Но не бывать этому! Файзула отомстит тому, кто поднял руку на их с хозяином богатство и привольное житье!

«Уж не за этим ли приехал он в Англию?» На такие удочки Одноухий не клевал: сразу начинал уклоняться от темы, и нужно было приложить все искусство, отточенное долголетней практикой, чтобы рассеять его подозрения…

Но следователь Грейтскилл не отступал — недаром его прозвали Терпеливым Мэтью! И сегодня он должен был получить новые сведения.

Вошел долговязый человек с разболтанными, как на шарнирах, конечностями и лысиной на круглой голове.

— Садись. Пей и докладывай.

— Все было сделано, как вы приказывали. Целую неделю я уговаривал надзирателя, а он отказывался самым натуральным образом. Наконец, он как бы согласился, взял одну монету, выпоротую из халата Файзулы, и вскоре принес кварту рома.

Рассказывая, Долговязый нещадно путал английские и немецкие слова.

— Черт тебя побери, когда ты научишься разговаривать по-английски! — поморщился Грейтскилл. — Господи, а рожа! Только Терпеливый Мэтью может терпеть такую образину… Ну черт с тобой, продолжай…

— А дальше все пошло как по маслу: мы выпили, и его развезло…

Часом позже, закончив «допрос», Терпеливый Мэтью сказал:

— Ну ступай, пусть тебя там подкрасят. Старайся теперь выяснить детали. И смотри, кто бы из наших ни стал тебя расспрашивать, не болтай: пока дело не доведено до конца, никто ничего не должен знать, понял? Ты служишь только у меня, и терпят тебя только благодаря мне, помни это. Ступай.

У двери Долговязый помялся.

— Сэр, а когда же…

— Что «когда же?»

— Ведь вы обещали мне… Паспорт… На первое время хотя бы французский…

— Хм… Да на что он тебе? Чем тебе здесь плохо?.. Разве я тебя обижаю?

— Никак нет, сэр, вы относитесь ко мне хорошо, но все-таки…

— Ну что «все-таки»? Все еще не расстался с мечтой открыть свою аптеку?

— Вот вы смеетесь, сэр, а чем плохо быть аптекарем? Где-нибудь в маленьком городишке у альпийских гор… Ведь я еще не стар, мне далеко еще нет пятидесяти… Ах когда же, сэр, когда же?

— Ладно, ладно, потом поговорим. На-ка вот, — Терпеливый Мэтью достал из жилетного кармана серебряную монету, — пойди выпей в буфете…

Несколько дней спустя Терпеливому Мэтыо доложили о необычном визите: его спрашивает какая-то благородная посетительница. Она приехала в наемном экипаже, не называет своего имени и не поднимает густой вуали, скрывающей ее лицо. Ну что ж, в Скоттланд-Ярде привыкли ничему не удивляться. Мэтью Грейтскилл приказал проводить даму в его кабинет, а сам посмотрелся в зеркало, поправил «бабочку», усы и приготовился вести себя как джентльмен. Войдя, она подняла вуаль…

— Бог мой, Изабелла! Вот уж тебя я никак не ожидал увидеть здесь! Что могло привести тебя ко мне?

Изабелла Бертон безмолвно опустилась в указанное ей потертое кресло. Некоторое время она не могла собраться с мыслями, растерянная, беспомощная улыбка блуждала на ее тонких губах. Она не хотела идти сюда. Она даже решилась возразить мужу, чего никогда прежде себе не позволяла, когда он попросил ее похлопотать у своего отверженного кузена за какого-то незнакомого человека, невинно попавшего в тюрьму. Но Ричард сказал непреклонно: «Ты знаешь, дорогая, что я никогда не делаю того, чего не следует делать. Этот человек — знакомый моего коллеги консула Петрика, с которым нас связывает общее дело. Я обещал ему сделать все, что в моих возможностях…»

И вот она здесь, в этом ужасном месте. Грязные, обшарпанные обои, какие-то пятна — может быть, следы крови?.. Два больших уродливых окна загорожены снаружи толстой железной решеткой. И этот Мэтью — боже, как он изменился! Плохо выглаженный костюм, опухшее лицо, мешковатая фигура — а ведь ему едва за тридцать лет! От него, как от конюха Эранделлов, пахнет дешевым бренди…

— Как ты поживаешь, Мэтью? Мы так давно не виделись…

— Да, не меньше десяти лет. Спасибо, я преуспеваю. А ты как? Надеюсь, счастлива?

— Да, вполне.

— Вероятно, тебя привело ко мне какое-нибудь дело?

— Да, Мэтью, ты угадал.

— Это было нетрудно. Говори, я буду рад оказать тебе услугу. Пожалуй, из всех, кого я оставил в вашем мире, я о тебе одной мог вспоминать без раздражения.

— Спасибо, ты не разучился быть галантным.

Изабелла была благодарна Мэтью: придав разговору светскую игривость, он облегчил ее задачу…

Выслушав просьбу Изабеллы, Терпеливый Мэтью призадумался.

— Ты молчишь, Мэтью… Это очень трудно?

— М-да, как тебе сказать… А твой муж знает, что это за человек и зачем он в Англии?

— Думаю, что да. А впрочем… Ты так странно спрашиваешь — словно тут есть что-то… нечистое! Мэтью, мой муж никогда не сделает ничего бесчестного.

— Извини. Я в этом не сомневался. — Мэтью сосредоточенно посмотрел на потолок. — Хорошо, Изабелла, — сказал он после минутного раздумья. — Я питаю к вам большую симпатию, к тебе и твоему мужу. Мы выпустим этого человека, но ему придется сразу уехать из Англии. Это вас устраивает?

— Боже мой, что за странный вопрос? Нам нет никакого дела до этого человека, мы его вовсе не знаем. Если ему место в тюрьме…