Истина любви - [27]

Это уже был не просто массаж. Теперь пальцы мужчины скользили по телу девушки, запоминая его, изучая фактуру кожи, строение уже расслабленных мышц, очертания фигуры, впадинку внизу спины, изгиб ребер.

Когда Лайза снимала свитер, лента в волосах ослабла, и теперь она ощутила, как пальцы мужчины довершили начатое: он одним движением распустил ей волосы и расправил их на плечах и спине. Лайза скорее догадалась, чем почувствовала, как он поднес одну прядку к ноздрям под предлогом того, что расправляет ее гриву.

Почувствовала? Да нет, ей, наверное, показалось. И тут его голос прошептал еле слышно:

— Прекрасно.

— Что именно?

Лайза задала этот вопрос спокойно. Впрочем, она и прежде не боялась его по-настоящему, ее лишь смущала ситуация, необычная обстановка. Но сейчас… Его прикосновения вселяли в нее уверенность, умиротворяли. Все, как он и хотел.

— Ты… твои волосы… твоя кожа.

Теперь Лайза уже реально ощутила горячие губы Харриса на своих волосах, его слова лаской коснулись ее слуха, а затем губы Джека скользнули по ее коже, расслабленной умелыми пальцами.

Лайза вздохнула и машинально откинулась так, чтобы спиной чувствовать его грудь, чтобы быть поближе к нему. Ибо прикосновение Джека было уже другим — сейчас оно казалось чувственным, он гладил не натурщицу, а женщину.

Кончиком языка Харрис дотронулся до мочки уха Лайзы, затем провел им огненную черту до основания шеи. Его палец в это время скользил по ее спине, затем остановился на чувствительной точке у ее основания, вызвав у Лайзы бурю желания.

Она вздохнула: на ее вздох эхом отозвались губы мужчины, теперь ласкавшие ее шею. Жаркое дыхание шевелило волосы Лайзы, всколыхнув в ней такие ощущения, что, казалось, она сейчас растает. Сильные руки сомкнулись на ее талии, разворачивая девушку. И Лайза была готова ответить на его ласки. Трепетные пальцы сгибались, гладили, ласкали…

Неожиданно те же самые руки оттолкнули ее, да так резко, что зубы ее щелкнули.

— Так никаких этюдов не получится, мисс Нортон.

Голос Харриса прозвучал хрипло, угрожающе, срываясь от раздражения. Лайза не успела ничего сказать, как он уже встал и отошел в угол комнаты, оставив ее лежать головой на коленях, уже не напряженную, а дрожащую от возбуждения.

Голос Харриса, когда он стал ворчливо приказывать девушке немного поднять правую руку, слегка повернуть голову вправо, передвинуться в другую сторону, тоже заметно дрожал, но в этом было мало утешительного.

Шуршание карандашей, быстро порхавших по бумаге, тихим шорохом разносилось по комнате, а Лайзу продолжали пронизывать ощущения от прикосновения пальцев скульптора, приводя ее в полное смятение, в то время как она механически выполняла его указания.

Наконец с громким и удовлетворенным смешком Харрис кинул карандаш и этюдник и решительно направился к двери, даже не удостоив Лайзу взглядом.

— Пойду проведаю собаку, — невозмутимо бросил он через плечо. — Вы можете пока одеться и даже сварить нам кофе, а я потом расскажу вам, как подвигается дело с будущим подарком для вашего отца. Идет?

Лайза что-то пробормотала в знак согласия и, как только закрылась дверь, вскочила и натянула свитер так поспешно, словно совсем заледенела от холода. Впрочем, дрожала она совсем по другой причине — из-за возбуждения и воспоминаний о ласке, тепле его дыхания на своей щеке… и оттого, что не знала, что все это значит.

Что это — стремление выбить ее из колеи, показать, с какой легкостью он способен возбудить любую женщину? Или, хоть верилось с трудом, для Джека Харриса это оказалось таким же сюрпризом, как и для самой Лайзы?

Стружек, о которых упоминал Харрис, здесь, может, и не было, но, как выяснилось, в них он и не нуждался. Он мог взять ее прямо здесь, в ее собственном доме, и она с готовностью приняла бы его! И Джек наверняка знал об этом, и, возможно, даже подстроил все нарочно. Вот только зачем?

Лайза бросила взгляд на этюдник и уже шагнула к нему, чтобы посмотреть, но мысленно встряхнула себя за плечи и отправилась на кухню. Наполнила и включила чайник, насыпала в чашки растворимого кофе и попыталась успокоиться — она была зла на то, что он так ловко манипулирует ее желаниями.

К моменту возвращения Джека Харриса Лайза стояла у кофейного столика с этюдником в руках. Удивительное мастерство художника развеяло весь гнев без остатка. Хороши были и общие планы, но особенное восхищение вызывали у девушки наброски отдельных частей тела — сгиб локтя, крылатый излет плеча, волосы, струящиеся по спине.

Когда Джек вошел, Лайза подняла голову, ожидая окрика за то, что взяла этюдник. Однако он ничего не сказал и лишь улыбнулся. Улыбка получилась усталой, и Лайза только сейчас поняла, сколько сил было вложено в то, что она сейчас рассматривала.

— Ну и что вы думаете? — мягко спросил Харрис. — По-моему, как только мы лучше почувствовали друг друга, все пошло хорошо.

— Да… наверное… — только и смогла выдавить Лайза. Этюды заслуживали гораздо большей похвалы. — Но вид у вас измученный.

Харрис бросил взгляд на часы, затем несколько раз согнул правую руку в запястье.

— Мы довольно долго этим занимались. И я очень рад, что сейчас вы чувствуете себя абсолютно свободно. Вам надо серьезно подумать о карьере натурщицы. — И Джек засмеялся.