Исследования о самовольной смерти - [5]

Шрифт
Интервал

Самоубийство у Евреев.

Евреи не одобряли самоубийства. В законодательстве их правда не было определено никаких наказаний за самовольное лишение себя жизни. Но в I-ой книге Моисея [7]) говорится: «я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу так же душу человека от руки человека, от руки брата его». У последователей Талмуда запрещение самоубийства положительно выводится из только что приведенного места книги «бытия» но, в древних священных книгах Евреев нет нигде прямого запрещения самоубийства, если не считать заповедь «не убий». И тем не менее в течении всей их истории мы едва-ли можем найти более десяти случаев самоубийства. В ветхозаветных книгах мы находим впрочем примеры самоубийств, не осуждаемых духовными писателями, таковы: самоубийство Самсона, последовавшее с изволения Бога, и самоубийство Разиса, желавшего лучше доблестью умереть, чем достаться в руки нечестивцев. Самоубийство Самсона, впрочем является скорее актом самопожертвования для отмщения врагам своей родины, чем простым самоубийством. Погребая себя под сводами здания, которое он разрушил, раздвинув своими мощными руками, подпиравшие своды колоны, Самсон похоронил под теми же обломками и тысячи Филистимлян, чем избавлял своих соотечественников от притеснителей. О самоубийстве Саула, хотя и говорится в книге Паралипоменон, что «так умер он за то, что не послушал Господа и вопрошал волшебницу», однако нет основания думать, что Бог до конца прогневался на своего помазанника и даже после смерти отказал в упокоении его грешной души. Причину отсутствия самоубийств у Евреев следует видеть не столько в их религиозных верованиях, сколько в особой привязанности к земной жизни, привязанности, выказавшийся особенно наглядно в том, что они отвергли даже Христа коль скоро узнали, что царство его не от мира сего. Алчные, сребролюбивые, склонные к чувственности Евреи не были способны «к презрению жизни» и в этом следует видеть разгадку того явления, что у них самоубийства были очень редки, хотя их религия прямо не запрещала самоубийства, а смерть не должна была устрашать их, так как за гробом их ожидало лоно Авраамово. Привязанность же к жизни породила и обычай хоронить самоубийц с меньшею торжественностью, чем остальных умерших, а именно самоубийц хоронили уже по заходе солнца, как о том свидетельствует Иосиф Флавий [8]). Евреи были так проникнуты верою в промысел Божий, что не смотря на отсутствие прямых велений в законе, запрещающих самоубийство, они полагали, что и душевные и телесные страдания следует переносить без ропота, дабы за терпение получить награду от Бога, подобно Иову.

В священных книгах Евреев, правда, встречаются рассказы о самоубийстве Саула, Самсона, Авимилеха, Замврия, Ахитофела, Елеазара и Разиса, но всё эти случаи являются лишь исключениями и при том очень редкими в общем ходе истории Еврейского народа.

Самоубийство в Греции.

Греки в древнейший период своей истории отличались привязанностью к жизни, к родине, к свободе. О состоянии после смерти они имели очень мрачные понятия и поэтому нет ничего удивительного, что в героический период времен Гомера Греки были далеки от всякого стремления к самоубийству. Пастушеская жизнь, близость к природе, мягкий климат, здоровье и довольство своим положением делали Грека чуждым пессимистического воззрения на жизнь. У Гомера в Одиссее мы находим следующие строки:

«О, Одиссей! утешения в смерти дать не надейся;
Лучше хотел бы живой, как поденщик, работать в поле;
Нежели здесь над мертвыми царствовать мертвый».

Но Греки по природе своей не были трусами, поэтому не смотря на мрачные краски, которыми их поэты и легенды рисуют загробную жизнь, Греки не боялись смерти; они не были чужды презрения к смерти в тех случаях, когда это презрение было необходимо для героических поступков, которыми наполнена вся история Греции. Но Греки довольные и здоровые были чужды презрения к жизни и в этом следует видеть причину, почему среди храбрых Греков самоубийство было чрезвычайно редким явлением. Способные на самопожертвование, т. е. способные презирать смерть, Греки не были способны на самоубийство, т. е. на презрение к жизни. Смерть Аякса Великого, пронзившего себя своим мечем в припадке гнева и ярости, обуявших его по той причине, что после смерти Ахиллеса доспехи последнего были присуждены не ему, а Одиссею, смерть прекрасной поэтессы Сафо, сбросившейся с Левкадийской скалы в море, чтобы самоубийством покончить с невыносимою для неё мукою отринутой любви после того, как всё старания её вернуть покинувшего её юношу Фаона оказались тщетными; наконец отдельные случаи самоубийств, о которых повествует нам греческая мифология, не изменяют нисколько общего положения, выставленного нами выше, что у Греков самоубийство было явлением крайне редким, при чём почти исключительно возникало на почве неудовлетворенной любви или не желания расстаться с любимым лицом. Таково самоубийство Центавра красавицы Гилономы, которая во время битвы Центавров с Ланитами, видя, как копье пробило грудь её мужа прекрасного Центавра Цилларуса, выхватила оружие из его раны, бросилась на него и умерла, обнимая умершего мужа. Таково самоубийство Филлиды, дочери Фракийского царя, которая, будучи покинута своим женихом Демофооном, одним из героев Троянской войны, не перенесла разлуки и повесилась. Таково самоубийство Макарея, сына Эола; он безумно полюбил свою родную сестру Канаце и умертвил себя, после того как узнал о смерти сестры, доведенной до самоубийства безжалостным Волом, приказавшим убить их ребенка плод преступной любви брата и сестры. Таково самоубийство Карфагенской царицы Дидоны, сестры Тирского царя Пигмалиона. Она страстно полюбила Троянского авантюриста Энея, который тайком скрылся от неё на своих кораблях и в тоске отвергнутой любви лишила себя жизни… Уже одна возможность легко перечислить всё исторические и мифические случаи самоубийств в Греции указывает на то, что самоубийства были там очень редки. А изучение законодательств греческих государств подтверждает еще более, что самоубийство считалось делом необыкновенным, преступным. По древнем аттическим законам рука, которая лишала самоубийцу жизни должна быть отрублена от тела и положена отдельно


Рекомендуем почитать
Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии

В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.


Обратный перевод

Настоящее издание продолжает публикацию избранных работ А. В. Михайлова, начатую издательством «Языки русской культуры» в 1997 году. Первая книга была составлена из работ, опубликованных при жизни автора; тексты прижизненных публикаций перепечатаны в ней без учета и даже без упоминания других источников.Настоящее издание отражает дальнейшее освоение наследия А. В. Михайлова, в том числе неопубликованной его части, которое стало возможным только при заинтересованном участии вдовы ученого Н. А. Михайловой. Более трети текстов публикуется впервые.


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.


Поэзия Хильдегарды Бингенской (1098-1179)

Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.


О  некоторых  константах традиционного   русского  сознания

Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).


Диалектика судьбы у германцев и древних скандинавов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.