Исследования и статьи - [114]

Более того, расчет возможной скорости разведочного плавания Отера/Оттара на север вдоль побережья Норвегии в неизвестных ему шхерах, продолжавшийся в своем «чистом виде», т. е. не считая вынужденных стоянок, всего 15 дней (не суток, как то обычно считают), убеждает опять-таки в том, что он не мог продвинуться на восток далее Варангерфиорда. Именно поэтому в его рассказе постоянным рефреном звучат слова о «необитаемой», «пустынной» земле, на которой нет никого, кроме «рыбаков, охотников и птицеловов», которых он, как видно, в расчет не принимает, поскольку это — «фины/терфины».

Наоборот, предлагаемое мною деление текста, естественно усваивающее все сведения о «беормах» Вульфстану, переносят «беормов» на юго-восточные берега Балтики, и встречами с ними объясняют его информированность об эйстах (пруссах), которым посвящен его последующий рассказ[605]. Более того, поскольку поездку на восток по Балтийскому морю Вульфстан совершал вместе с Отером/Оттаром, этому соответствует и местоимение «они», которое употребляет писец, передавая рассказ второго путешественника, в то время как в повествовании Отера/Оттара преимущественно употребляется местоимение 3-го лица ед. числа — «он».

Наконец, и это тоже следует подчеркнуть, рассказ Отера/Оттара знает не «бьярмов» скандинавских саг и, тем более, не «Бьярмаланд», а только неких «беормов», каковую лексему К. Ф. Тиандер вполне убедительно переводит синтагмой ‘жители побережий вообще’, никоим образом не считая «беормов» этнонимом[606]. Такое толкование позволяет отождествить «беормов» с обитателями «Эстланда» последующего рассказа Вульф-стана о пруссах, поскольку этот хороним, образованный по аналогии с гидронимом «Остзэ», т. е. ‘Восточное море’, в полном соответствии с мнением Г. Лябуды, которое приводит В. И. Матузова[607], покрывает земли всех балтийских и финских племен к востоку от устья Вислы вплоть до Финского залива. Факт этот, в свою очередь, объясняет неожиданное сравнение речи «беормов» с речью живущих тут же «финов», если только последнее замечание не принадлежит Отеру/Оттару. Однако ни то, ни другое, ни третье не дает сколько-нибудь серьезных оснований использовать «рассказ Отера» для решения вопроса о Биармии/Бьярмии и биармийцах скандинавских саг. Между тем, сторонники «беломорский Биармии», а равным образом и «континентальной Биармии» (Пермь, Ярославское Поволжье, Заволочье и пр.), обходят молчанием этот основополагающий вывод К. Ф. Тиандера, практически дезавуирующий все иные определения беормов/бьярмов, кроме как ‘жителей побережья’, и не более.

Теперь посмотрим, что дает в отношении местоположения и содержания «Биармии» другой основополагающий источник сведений о ней — рассказ о поездке Карли и Торира Собаки в «Бьярмаланд», которая имела место летом 1026 г.[608], т. е. почти полтора столетия спустя после поездки Отера/Оттара. Этот рассказ присутствует только в так называемой «Отдельной саге об Олаве Святом» Снорри Стурлусона, написанной в 1220–1230 гг.[609] и в сокращенном виде вошедшей в его же книгу «Круг земной», причем наиболее ранний список саги датируется второй половиной — концом XIII в. Содержание новеллы можно определить по-разному: это и рассказ о поездке в Бьярмаланд, где главным событием стало ограбление святилища Йомалы, и рассказ о том, как Торир Собака отомстил Карли за участие в убийстве своего племянника, Асбьерна Тюленебойца. Рассмотрим его содержание и структуру.

В саге говорится, что король Олав послал халогаландца Карли, жившего на острове Лангей, на север, в страну бьярмов, предоставив ему корабль. Заключив соглашение с конунгом, что прибыль от поездки они поделят пополам, Карли взял с собой своего брата Гуннстейна. Узнав об этом, Торир Собака, живший на острове Бьяркей, послал сказать братьям, что тоже хочет ехать в Бьярмаланд и поскольку, кроме торговли, планировались нападения и грабежи, готов добычу разделить поровну. Севернее Сандвера, где произошла встреча компаньонов, сага не называет никаких ориентиров и сообщает только, что «когда они приплыли в Бьярмаланд, то остановились они в торговом месте» [75][610], где приобрели беличьи, собольи и бобровые меха.

Следующий сюжет рассказа, описывающий ограбление святилища Йомалы, начинается с того, что, закончив торг, «они поплыли прочь по реке Вине» (имя которой единственный раз появляется в тексте), объявив, что перемирие закончено, а выйдя в море, решили предпринять ограбление святилища. Для этого они пристали к берегу, сошли с кораблей, пересекли «ровные долины» и вступили в «большие леса», пока не пришли на поляну, где, окруженное высоким частоколом с воротами стояло святилище бьярмов. Внутри его находился курган, в котором вместе с землей были смешаны «золото и серебро», составлявшие «половину или треть богатства» каждого из умерших «бьярмов», получаемых после его смерти святилищем, а рядом с курганом — изваяние «бога бьярмов, который зовется Йомали» [76]. На коленях идола стояла серебряная чаша с ручкой, полная серебряных монет, которую взял Торир, тогда как Карли сорвал с идола Йомалы