Испытание веры - [10]

Старшина сел между ними. Да он франт, старшина. Или у него жена-рукодельница. Кожаная одежда расшита шитьем золотым и серебряным, бусины речного жемчуга соседствуют с синим бисером. Красиво, ничего не скажешь. Да и положено старшине носить одежду нарядную — для встречи дорогих гостей, посланников иных племен, и прочего люда. Он, старшина, одним видом своим должен противостоять неряшеству и запустению.

Иеро украдкой осмотрел себя. Да, поистрепался он в пути. И хотя чистил платье каждодневно, все равно вид не из приглядных.

Его сдержанно поприветствовали и сразу перешли к делу.

— Гибель пера Кельвина поставила нас в очень сложное положение, — начал старшина, достопочтенный Хармсдоннер. — К счастью, провидение не оставило Но-Ом. Я получил послание Аббатства, Послание адресовано перу Кельвину, но в сложившихся обстоятельствах читать его пришлось мне. Аббат Демеро рекомендует Иеро Дистина как исключительно преданного, способного и отважного Сына Церкви. Как известно, в определенных ситуациях мы вправе выбрать священником лицо, формально не рукоположенное в сан. Сейчас именно такая ситуация. Думаю, Иеро Дистин не откажется возглавить приход Но-Ома.

Для Иеро слова достопочтенного Хармсдоннера оказались неожиданностью. Нет, он конечно, знал о праве трех: собравшись вместе, трое могли избрать из себя священника. Правило это, столь же древнее, как и кандианская церковь, пришло из времен, когда оторванные от мира люди искали свой Путь. Искали — и находили. Но последние десять поколений такого не случалось. По крайней мере, в республике Метц. Видно, здесь и в самом деле очень сложное положение.

— Я, достопочтенный Хармсдоннер, не достоин столь высокой чести, — ответил Иеро.

Тогда поднялся второй советник, киллмен.

— Приход Но-Ома просит Иеро Дистина принять на себя обязанности священника.

— Я не достоин.

— Мы просим, — в третий раз сказали уже хором. Что ж, обычай соблюден, и он теперь может согласиться. Не может — должен. Даже если бы он был не семинаристом, а стражем границы, ремесленником, пахарем — обязан. Уклониться от Предложения Трех верующему невозможно.

— Я принимаю на себя обязанности священника прихода Но-Ом, — склонил голову Иеро.

Он остался на своем месте — и, тем не менее, положение его изменилось. Теперь он был членом Совета, и не просто, а с правом решающего голоса.

— Присаживайтесь, пер Иеро, — старшина встал, обошел стол и любезно придвинул стул. Все по обычаю. А когда он учил обычаи поселений в семинарии, думал, что только время зря теряет. Оказалось — нет.

Иеро чувствовал, что совершенно не готов. Не готов быть священником. Не готов принимать решения, касающиеся поселения. Не готов даже прочитать благодарственную молитву.

А вот это неправда! Все-таки не зря в семинарии учился. Молитву-то прочитать сможет в любом состоянии.

Он и прочитал.

Повторив слова благодарности, советники приободрились. Глядя на них, приободрился и Иеро. Ничего, поселение небольшое, он уж как-нибудь…

В следующее мгновение Иеро устыдился. Как-нибудь службу не справляют. Никакую. И тем более — службу священника.

— Мы должны будем собраться завтра с утра, — старшина говорил больше для Иеро, остальные воспринимали его слова как решенное. — Тогда и введем нашего нового пера в подробности. Сейчас же, пер Иеро, вас отведут в нашу церковь.

Отвел его молодой поселенец, всего-то двумя годами старше Иеро.

— Я, пер Иеро, буду вам помогать первое время, — сказал он, представляясь.

Звали помощника Рон Айгер, был он рудокопом, но недавно, во время охоты, неудачно встал на пути грокона. Сломанная правая рука уже срасталась, но, по крайней мере, еще луну кирку держать не могла.

— У вас водятся гроконы? — спросил для поддержания разговора Иеро, пока они шли к церкви.

— Летом приходят с юга. Зимой-то им здесь делать нечего, но сейчас раздолье, — Рон, судя по всему, был парнем общительным. — Вот, ваше преподобие, и пришли.

Идти, по правде сказать, пришлось недалеко. Пересекли площадь тропою, уложенную для чистоты гравием, прошли еще тридцать шагов и оказались перед церковью.

Остальные строения — бараки, Дом Советов, казарма — все были новостроенные. В основании камень, дальше лес. Тут, на дальнем севере леса много, но деревья маленькие, на десять карликов одно годное. Ничего, плотники дело знали.

Новостроенной была и церковь, но четыре бревна поселенцы принесли с собою. Эти бревна были из церкви Аббатства. Нет, никто, конечно, не разрушал церковь Аббатства, просто ежегодно десяток-другой бревен складывались у восточной стены, откуда и отправлялись поселенцы, унося с собою часть прежней жизни.

Рядом с церковью стоял небольшой домик.

— Здесь и жил пер Кельвин. А теперь, значит, будете вы, — объяснил Рон. — Наши его почистили, прибрали, а уж освящать — ваше дело, преподобный отец.

— Освящать?

— Ну да. Пер Кельвин-то дома повесился. Прямо здесь! — Рон открыл дверь, провел Иеро через маленькие сени в горницу. — Я его и нашел. Время службу начинать, утреннюю, а его нет. Меня и послали, не проспал ли пер Кельвин. Накануне он вместе с киллменом Брасье ходили к Черной Пустоши, вернулись заполночь, хотя, конечно, было светло, летом здесь солнце и не заходит, но все равно, если устал, спится что летом, что зимой. Я стучу, а ответа нет. Я и зашел. Он аккурат здесь висел.