Испытание правдой - [24]

— Сегодня как раз подвернулось весьма заманчивое предложение, — сказал он и объяснил, что главный педиатр госпиталя — доктор Потолм, который стал кем-то вроде наставника для Дэна, поскольку тот подумывал о педиатрии как будущей специальности, — предложил вакансию в штате Мэн.

— У Потолма есть друг в «Мэн Медикал» — это крупный госпиталь в Портленде, — и он позвонил на днях, интересуясь, нет ли у него на примете толкового молодого интерна, который хотел бы поработать в течение года терапевтом в местечке под названием Пелхэм…

— Никогда не слышала.

— Я тоже. Сегодня посмотрел карту — это маленький городок с населением около трех тысяч, примерно в часе езды к западу от Портленда, в озерном крае, где-то около Бриджтона…

— Это мне тоже ни о чем не говорит.

— Как бы то ни было, их терапевт — некто Бланд — решил на год уехать добровольцем от Корпуса мира, так что мне предлагают работу на целых двенадцать месяцев.

— А потом мы опять вернемся в Провиденс?

Он посмотрел на меня с нескрываемым изумлением.

— Что для тебя равносильно возвращению в ад? — спросил он.

— Давай по-другому: страна у нас большая.

Он рассмеялся:

— Знаешь, что я тебе предлагаю. Почему бы нам не прокатиться в этот уик-энд в Пелхэм? Посмотрим, что за место, а потом решим, что делать дальше.

Мы так и сделали, и уже через полчаса после приезда в Пелхэм я поймала себя на мысли: это заманчиво. У Дэна были такие же мысли, и спустя три дня после нашего возвращения он позвонил чиновнику из департамента здравоохранения штата Мэн, у которого проходил собеседование, и сказал, что, если в нем заинтересованы, он согласен на годовой контракт врача общей практики города Пелхэм.

Через неделю ему перезвонили и сообщили, что ждут его на работу. А еще через несколько дней я сделала звонок, которого ждала с ужасом. Я позвонила матери. Услышав новость, она сказала:

— Я всегда знала, что ты кончишь в каком-нибудь захолустье. Это в твоем стиле.

Глава пятая

Мой сын, Джеффри Джон Бакэн, родился 8 апреля 1973 года. По словам акушерки, это были «легкие роды», хотя четырнадцать часов схваток не показались мне такими уж легкими. Но все это, конечно, не имело значения. Джеффри был просто прелесть. Когда медсестра передала его мне, и он уткнулся в меня головкой, я растрогалась до слез. После того как Дэн отщелкал первые снимки мамы и дитя, медсестра забрала у меня ребенка, сказав, что мне необходимо отдохнуть. Я заснула как убитая.

И это был мой последний полноценный сон. Назовите любой младенческий недуг — колики, дерматит, непереносимость лактозы, — Джеффри прошел через всё. Дэн сочувствовал мне… но лишь до известной степени. Мой отец тоже сочувствовал — напоминая мне по телефону, что у меня тоже были колики в первые восемь недель жизни. Потом, правда, он сменил тему и принялся обсуждать то, о чем мог говорить не переставая, — Уотергейтский скандал. Поскольку отец всегда значился в списке врагов Никсона, теперь его просто замучили интервью и пресс-конференциями, но он все-таки выкроил время, чтобы вместе с матерью приехать к нам на денек увидеть своего первого внука. Потом мама прислала красивую раритетную детскую коляску и звонила через день, узнавая, как я справляюсь с малышом. Но при этом, когда я жаловалась на чертовскую усталость, стеная, что, наверное, не дождусь, когда Джеффри переболеет всеми детскими болячками, она не проявляла должного участия.

— Добро пожаловать в материнство, Ханна. По своему опыту могу сказать, что это бесконечное нытье. Но есть и хорошая новость: после того как ты потратишь двадцать один год на воспитание Джеффри, он просто пошлет тебя куда подальше.

Когда я передала эти слова Марджи, та заметила:

— Послушай, смирись с тем, что у твоей мамочки обычная маниакальная депрессия, и тогда уж точно перестанешь расстраиваться из-за каждого ее выпада.

Марджи стояла посреди гостиной с полной рюмкой водки «Смирнофф» в руке. Она приехала в Провиденс спустя пару недель после моих родов. Я сидела дома с Джеффри, страдая от хронического недосыпа.

— Он просто прелесть… — сказала Марджи, пытаясь придать своему голосу уверенность.

— Прелесть, которая, не смолкая, орет.

— Ну, ты же меня знаешь. Мне всегда нравились горлопаны. А что врачи-то говорят, как долго это может продолжаться?

— До тех пор, пока не пойдет в колледж.

В те два дня, что Марджи гостила у нас, Дэн так и не появился дома — правда, позвонил и объяснил, что работы невпроворот. На федеральной автостраде случилась страшная авария с участием подростков, помимо этого ему пришлось заниматься обезвоженной девятимесячной девочкой, которую родители-сектанты последние семь дней лечили от хронической диареи молитвами, а тут еще большого начальника из городской администрации хватил сердечный приступ во время игры в гольф, и…

— Хорошо, картина ясна, — сказала я.

— Пожалуйста, не сердись, радость моя.

— Я не сержусь… просто устала. И я ненавижу, когда ты называешь меня «радость моя».

— Как там Марджи? — сменил он тему.

— Мечтает родить ребенка.

— Правда?

— Нет.

— О… это шутка, да?

— Да, Дэн, это шутка. Сколько тебе удалось поспать прошлой ночью?

— Может, часа три.