Исповедь якудзы - [88]
— Точно, нас обстреливают с моря! Бьют по берегу с боевых кораблей…
Мы разом помрачнели — обстрел морской артиллерии мог означать только одно — американская эскадра подошла к берегу, и десант может высадиться в любой момент…
— Ну, с этим уже ничего не поделаешь, — попытался я ободрить гостей. — Если произойдет прямое попадание, не будет иметь значения, что мы делали — дрыхли в постели или успели позавтракать…
И мы все вместе переместились в самый большой зал гостиницы и выпили несчетное количество саке.
Громадная эскадра вошла в территориальные воды, двигаясь с юга вдоль береговой линии и ведя постоянный обстрел. Корабли были совсем близко, и каждый выстрел эхом отдавался даже далеко в горах на востоке. Сердце разрывалось при мысли, что вражеские крейсеры палят по мирным городам на берегу и нет ни одного японского боевого корабля, который мог бы защитить нас…
Мы понимали, что война закончится совсем скоро, поражение Японии неминуемо, но продолжали играть — день за днем — до самого конца!
2. Разгул
Мой пациент лежал на спине, устало устроившись между двумя стегаными одеялами. Поблекшие лучи зимнего солнца лениво просачивались сквозь бумагу, которой были затянуты окна. На старомодной печурке в комнате закипал чайник, тонкая струйка пара поднималась над носиком и таяла под самым потолком, а из кухни доносились ритмичные звуки — кто-то шинковал овощи, как в моем детстве.
Сегодня настала моя очередь предаться воспоминаниям:
— Знаете, эти звуки напомнили мне историю из детства, — я вздохнул и улыбнулся. — Отцовский пациент угостил меня яблоком. Это было самое обыкновенное яблоко, но тогда оно казалось мне слишком прекрасным, чтобы съесть его сразу. Поэтому я пошел и положил яблоко на кухонную полку и каждый день ходил на него любоваться. Естественно, через какое-то время яблоко испортилось. Мне в ту пору было всего-то четыре года! Но я помню, как сально огорчился и долго плакал…
Почтенный следил за мной, прикрыв глаза тяжелыми веками, и слушал с неподдельным интересом. Я кашлянул и спросил:
— Интересно, а чем вам пришлось заниматься после войны?
— Мы некоторое время пожили в Косиве, потому что в Токио было просто невозможно находиться…
— И вы продолжает организовывать игры?
— Ну конечно! И к нам приходили играть самые разные люди — не представляю, как они ухитрялись зарабатывать на жизнь в то тяжелое время. Некоторые гости задерживались у нас на месяц, иногда даже на пару месяцев. Среди них было два очень уважаемых человека, совсем недавно заседавших в городском совете и мнивших, что вершат судьбы мира. Даже сейчас они все еще известные политики — потому имен называть не буду.
Солнечные зайчики прыгали в струйке пара, поднимавшейся над носиком чайника, с речного берега доносились звуки веселой детской возни, это все создавало приподнятое настроение.
— Доктор, вам приходилось бывать на празднике гейш?
— Увы, нет… Но у меня хватает пациенток, которые в прошлом были гейшами, сейчас им всем за семьдесят, а некоторым уже под восемьдесят. А почему вы спросили? Наверняка вспомнили какую-то особенную красавицу?
— Ох… Я знавал великое множество прелестных женщин! Ведь наш дом располагался вблизи от большой военно-морской базы, на вечеринках там можно было встретить настоящих красавиц, — он скосил глаза в сторону своей женщины, сидевшей у края постели.
Эта история случилась вскоре после капитуляции. Меня пригласили сыграть в одном дружественном заведении, я выиграл некоторую сумму, довольно приличную, так что решил поразвлечься и заглянуть на праздник к гейшам. Когда девушки стали выходить, мое внимание сразу же привлекла одна — она выглядела ошеломляюще прекрасной!
— Как зовут эту писаную красавицу? — спросил я у парня, который руководил всем действом.
— Ах, эту… Босс, у вас прекрасный вкус, впрочем, иначе и быть не могло! — улыбнулся парень. — Девушку зовут Кофудзи, и представьте себе, именно на нее положил глаз Ямамото Исороку [27] — адмирал сводной эскадры, он посещал наше заведение в свои лучшие дни…
Я был приятно удивлен, что выбрал даму, с которой крутил роман именитый командир морской эскадры. Поэтому решил задержаться и поболтать немного с этой красоткой, а после разговора уже не мог так просто выбросить девушку из головы и стал частенько заглядывать в заведение, где она работала.
И вот как-то раз Кофудзи обратилась ко мне с необычной просьбой:
— Босс, я хочу попросить вас об услуге… Могли бы вы позаботиться о нескольких самурайских мечах — для меня?
— Когда гейша просит якудза позаботиться о самурайских мечах — звучит довольно необычно, не находишь? Уточни, что ты имеешь в виду?
— По-видимому, надо начать с меча Бидзэн, — посерьезнев, объяснила девушка. — Этот меч наводит на меня ужас, я не хочу, чтобы он и дальше находился рядом со мной…
— Так, значит, у тебя в руках ценная вещь! Говорят, такие штуки стоят больших денег…
— Ох… Знаете ли, еще недавно у меня было свыше ста мечей, но я уже избавилась от большей части… Осталось всего несколько…
Я был повергнут в шок.
— Ну, я еще могу понять, если бы у вас было два меча, максимум три, — засомневался я. — Но сто штук?! Какой черт притащил к вам целый арсенал из самурайских мечей?
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.