Исповедь восточной женщины - [14]

Прощай, арабский дом, мы будем всегда тебе благодарны, мы будем помнить твое добро, мы будем часто навещать тебя. Прощай!

II. Горе и радость

1. Горе.

В марте мы переезжаем. Диане 9 месяцев. Ну хоть кто-нибудь помог бы собрать вещи! Сама! Валид на работе, свекровь занята домом, да на ней еще Шушу и Джуди.

Посуда, одежда, белье, обувь — коробка за коробкой, запаковала; следующая — собрала — запаковала, следующая … В комнате сразу становится грустно — неуютно. Прощай, наше гнездышко!

Мы с Муной и Фатми с Любной уходим на нашу квартиру. Скребем, оттираем, моем с порошком, хлоркой. Стены, двери, ручки, полы. Чисто! Приятный запах. Можно переезжать. Большое спасибо, девочки, что помогли! Когда бы я одна успела?

В течение недели расставили мебель, разложили вещи, книги. Наконец, поставили нашей девочке ее кресло-стол. Посадили. Как ей нравится! Смеется, ручкой стучит по столу. Дали игрушки. Сидит, играет. Замечательное кресло! Читаю инструкцию: можно использовать несколько конструкций: кресло без стола, кресло со столом, кресло напольное, кресло с 2мя ручками, чтобы носить; качели. Ай да кресло! У меня сразу освободились руки. Полчаса в кресле, полчаса в бегунках, бегает за мной по всей квартире, не плачет: мама-то рядом. А я столько успеваю сделать!

Но что-то не так. Что-то меня тревожит. Что? Несколько дней не могу понять. О, боже! Ти-ши-на! Тишина меня тревожит. Мы же привыкли к шуму, ору, топанью. Как же хорошо в тишине! Спокойно! Длительнее и спокойнее сон у Дианы. Она не вздрагивает от неожиданных воплей. И вообще стала спокойнее. В первые дни все осматривалась, искала, где же бабушка, Муна, Шушу, Джуди? Нету! Стала более длительное время играть на ковре. Наступило лето. Девочка в одних трусиках. Самая любимая игра с водой. Бросает в ведерко игрушки, обливается, весело хохочет. Еще бы, в такую жару только и можно спастись от зноя.

Вечерами ходим к бабушке на крышу — там ветерок, прохлада. Вот только теперь я понимаю, почему все стремились сюда летом. Свежим воздухом подышать, освоить пространство на велосипедах, каталках, бегунках. Теперь и мы стремимся туда. Но когда выдается свободный вечер у Валида — идем в сквер, он в квартале от нашей квартиры. У скамеек там высажены розовые кусты, ветерок дует, розочки качаются, пахнут. Тянет ручки к ним доченька, смеется — дайте, дайте мне быстрее! Великолепно!

Ровно в год на бабушкиной крыше наша девочка пошла самостоятельно. Встала с четверенек, смотрит на меня, улыбается, зовет — мама, — а ноги несут совсем в другую сторону; идет не туда, куда хочет, а куда ноги несут. Вот где началась для меня работа: хожу следом, боюсь, как бы не упала — вовремя поддержать; как бы в рот чего не потащила — отобрать вовремя; как бы с кем не столкнулась — подхватить на руки вовремя. Другие мамки смеются надо мной:

- Что ты за ней ходишь, ничего не случится. Нет уж, вы как хотите, а я как знаю. Но они вроде жалеют меня: — Посиди, Наташа, вон Любна, Омар присмотрят. Нет и нет. Была я свидетелем, как старшие девочки нянчили нашу соседку Хелю-Диану. Играли, тащили в разные стороны, да разом и отпустили. Девочка ударилась головой о каменный пол — трещина основания черепа. Теперь ребенок не говорит, не ползает, не ходит. Забегая вперед скажу — девочка стала инвалидом. Поэтому и не сижу, а хожу по крыше следом. Старшая невестка Фатми говорит:

— Ничего, скоро надоест, перестанет ходить.

А свекровь отвечает — нет, не перестанет, Наташа не так ухаживает за дочкой, как вы, она глаз с нее не спускает, даже что-то делает, а вполглаза, вполуха смотрит и слушает — как ее девочка. Она и кормит Диану не так как вы — только рисом. И морковь трет, и с яблоком мешает, и пюре, и каши, и бульоны; а чистенькая она у нее какая; жила с нею видела, трусишки никогда не оденет — не прогладив, а вы и рубашки не гладите. Молчит Фатми, свекровь права, а мне не очень приятно. Прошу не говорить так, боюсь, начнется ревность, а ни к чему хорошему это не приведет. Соглашается свекровь. — Спасибо, мама! Понимающе улыбнулась, погладила меня по плечу.

Чтобы не показалась такой уж безоблачной наша жизнь, отмечу, что были и печальные и тревожные дни. Чего только стоил инцидент с кофточкой свекрови: а молоко я оставила, а сама побежала наверх; не только плиту пришлось скрести, так еще вонь стояла весь день. Несколько раз болела Диана.

В три месяца простыла. Было ветрено, я ее купала, а Шушу носился мимо, забегал посмотреть. Поддуло. Поднялась температура, сел голосок, сипит. Лекарства здесь удивительно хорошие. Но пока их прописал врач, пока принесли и напоили, пока они начали действовать, я места себе не находила. Спала ли в эти 3 дня, нет ли, не помню. Скорее всего, нет! Не жизнь — а черные тучи. Выздоровела доченька и снова — ясное солнышко!

И Валид молодец! Такой внимательный! Что попрошу принести — обязательно принесет, ничего не забудет. И с дочкой возится. Однажды, было Диане месяцев 7. Оставила я их одних. Валид хотел смотреть телевизор, а Диана не хотела играть одна — хныкала. Возьми папа и прикрикни на дочку. Она так удивленно на него посмотрела, уткнулась личиком в подушку и принялась так горько плакать. Растерялся папа. И на руках носил и прощения просил — ревет. Успокоилась, когда я пришла. Вечером принес Валид новые игрушки, подарил. В ладоши хлопает, смеется. Мир!