Исповедь старого солдата - [119]

Читая слова Леонида Тризны, вижу, как Яков Непочатое, малолетний узник Бухенвальда, метался по мемориальному музею от одного места к другому. На этом месте он лежал, содрогаясь от холода в бараке, здесь стояла виселица, на которой раскачивались тела повешенных узников, а вот и печи, где сжигали тела заключенных, и рассказывал, что когда проходил мимо этих мест, под деревянными подошвами хрустел пепел…

Пишу об этом, а мысли переносятся к Бабьему Яру, где стоял в годы войны и смотрел на детскую обувь, разбросанную по краю оврага, откуда тянуло запахом горелого мяса… Как же можно не думать о будущем людей, как заглушить мысли о трагедиях прошлой войны. Они активизируют интерес к поиску правды. Возможности этому, при желании, появляются: публикуется информация из архивов, в средствах массовой информации можно услышать свидетелей событий прошлого, осмелившихся преодолеть страх и откровенно сказать правду, в том числе и о судьбах мирного населения, оказавшегося на территории, оккупированной врагом.

В первые месяцы Великой Отечественной войны миллионы советских граждан оказались на оккупированных территориях. Вспомнилось, что великий вождь народов и призывал мирных граждан: ничего не оставлять врагу, все нажитое — уничтожать, истреблять… Призывы Сталина всколыхнули страну, «священная война» объединила все народы огромной страны.

Но война — это не только победные рапорты, война — это большая трагедия, которая не заканчивается с окончанием войны. Миллионы людей были вывезены на работы в Германию, оказались в плену, пропали без вести. Все эти люди официально были признаны предателями и изменниками Родины. С грузом моральной вины до сих пор живут они и их потомки.

В годы Великой Отечественной войны в Советском Союзе были убиты или умерли от голода и болезней около 11 миллионов гражданских лиц и более 5 миллионов были насильно угнаны на работы в Германию, из них погибли немногим более 2 миллионов человек.

Миллионы… миллионы… Они хотели жить, но у них отняли жизнь и бросили в безвестность. Только сейчас мы начинаем говорить о жертвах мирного населения и кладем их на чашу Победы. Задумываемся, все ли мы знали о той цене, которую заплатили за Победу и, может быть, стоит сказать ради исторической правды словами Владимира Зюськина:

«…Не победили мы тогда фашизм,

А утопили в собственной крови…»

Времена, времена… Давно ли я горделиво поднимал голову, когда звучали слова и музыка: «Поклонимся великим тем годам и маршалам…», при этом невольно возникало желание встать и вытянуть «руки по швам», а сейчас встаю на колени перед могилами и склоняю голову, хватая открытым ртом воздух, и глаза застилает туман…

Вернемся назад и вспомним, все было на виду: патриотизм того времени был для меня, как воздух, без которого не могло и быть моей жизни, и этот воздух давала мне власть, она была моим разумом, а я был ее рабом. Власть в лице партии и ее идей была моим повелителем. Власть представлялась мне Родиной, самым святым именем, как мама. Беру на себя смелость сказать, что и народ можно представить в то время, в лице таких патриотов, как я. Народ был полностью зависим от власти. Со временем любовь к власти особенно после возвращения с фронта окрепла, но власть оставалась властью, воспринималась как должное.

Казалось, все так и должно быть, так и никак иначе. Так оно и было. Лет после пятидесяти что-то в моей жизни стало менее нравиться, как и в жизни общества, отсюда и практика власти: одного не хватает, другого нет, третье искать приходится, стоять часами в очередях. Улетучиваются надежды на обещания власти наступающего изобилия. Потихоньку народ начинает роптать, посмеиваться над властью в узком кругу, на кухнях. Меркнут надежды, одеяло лжи укрывает Общество, под которым становится трудно дышать, да еще и на полупустой желудок, а тут еще власть начинает бряцать оружием: интернациональный долг, груз 200, снова МЫ… МЫ… Власть захлебнулась и рухнула, а меня выбросило на берег, заваленный идеями прошлого, и я оказался сиротой, но не в одиночестве: вокруг шевелились люди, поднимали головы, протирали глаза и оглядывались вокруг, поднимались с колен, вставали на ноги и думали, где же власть…

Пока народ размышлял о власти, она опередила чаяния народные и явилась демократией в лике уральца Бориса Ельцина… Новое, оно и есть новое, поживем — увидим. Хотелось надеяться, что пришло время для ускорения поиска на местах боев наших павших воинов и предания их земле. Для решения этой гуманной акции, мне думается, имеются два пути.

Во-первых, армия, уже положившая начало, добавить к имеющемуся поисковому батальону, работающему под Санкт-Петербургом, еще специализированные поисковые подразделения, чтобы поиском охватить все регионы России и, в первую очередь, места кровопролитных боев при обороне Москвы и Ржева. Во-вторых, на федеральном уровне создать специальную структуру управления по поиску и захоронению павших воинов. Все это надо было сделать еще несколько десятков лет назад. Но и сейчас все равно без этой работы невозможно успокоить душу нашего народа.

Глава 10 СОЛДАТ, ЧЕЛОВЕК, ВЛАСТЬ