Исповедь сорокалетней женщины - [10]

Ирина Петровна перекрестилась.

Я хотела ещё задать ей несколько вопросов, но тут в кухню вошли Таня и Марина.

Настроение Татьяны явно приподнялось. Она уже не рыдала и походила на себя обычную.

-Давайте пить чай, - предложила Татьяна и поставила чайник под струю воды.

-Наливай отфильтрованную, - остановила её Воскобойникова, закрывая кран.

***

С момента, когда мы пили чай на кухне, прошло не больше месяца, и Толик действительно вернулся.

Подруги не стали рассказывать мне о своей поездке к колдунье, да я и не спрашивала. Однако, вскоре после их похода в деревню Анатолий заболел, и заболел тяжело.

Я не буду распространяться о его диагнозе и методах лечения. Скажу только, что его новая тёща была сильно напугана тем, что в доме поселился больной мужчина (пусть даже и родной отец её внука), за которым нужно будет ухаживать, которого нужно будет лечить и содержать. Молодая тёща сделала жизнь Толика сначала очень трудной, а потом просто невыносимой.

У бедного Анатолия оставалось два пути: либо идти жить к родителям, либо вернуться к Татьяне. Сначала он выбрал родительский кров, но Петрова приехала к ним и уговорила Толика вернуться.

К сожалению, после его возвращения совместная жизнь так и не наладилась, но мы все считали, что это вопрос времени. Изменилась не только Татьяна. Изменился сам Толик.

Я вместе с Маринкой старались помочь вернуть прежний мир в семью, но у нас ничего не получалось.

То реальное действие, которое оказала колдунья, меня сильно напугало. Причём, в квартире Татьяны и Анатолия повисло зловещее напряжение. Там словно поселилось какое-то зло.

Конечно, это было лишь моё субъективное ощущение, но оно казалось настолько реальным, что я невольно вспоминала слова Ирины Петровны: «Если обратиться к колдовству, к тёмным силам, потом от них не отвяжешься».

Я решила сходить в церковь. Моя мама водила меня туда, несмотря на протесты отца, поэтому я помнила, как это делается.

Я взяла платок, вместо брюк надела юбку и пошла.

Говорить о том, куда собираюсь идти, я не хотела, поэтому направилась в храм вечером, после работы.

Я отстояла вечернюю службу, после которой некоторые люди продолжали оставаться в храме. Оказывается, они ждали исповеди, и я задержалась вместе с ними.

В храме мне было как-то хорошо и не хотелось уходить, поэтому я села на скамеечку, недалеко от места, где священник начал исповедовать.

Люди по очереди подходили к батюшке. Одни говорили не много, другие оставались возле священника надолго.

Удивляло меня то, что здесь все было по-настоящему. Все мысли о глупости и необразованности верующих людей исчезали сами собой. Нет, здесь всё было наполнено высшей мудростью, глубоким смыслом и надеждой прощения.

Я вспомнила, как в детстве разбила любимую хрустальную мамину вазу и поставила её на сервант так, чтобы не было видно отбитого края. Каждый день я мучилась сознанием того, что вазу снимут, и мой обман будет раскрыт. Меня мучили совесть, страх предстоящего наказания, и вот я не выдержала.

Встав однажды утром и услышав, как мама готовит завтрак, я подошла к ней с низко опущенной головой и во всем призналась. Мама, как оказалось, давно знала, что я разбила вазу, но надеялась, что я сама во всём ей сознаюсь.

Вот так и эти люди, ожидавшие исповеди. У них на совести было множество разных ваз, и они хотели сознаться, чтобы получить прощение. Конечно, можно было и не сознаваться в грехах, но…

Я не выдержала и подошла к священнику.

-Батюшка, а для чего люди исповедуются?

Он посмотрел на меня устало и спокойно ответил:

-Люди о чистоте тела никогда не забывают, а вот о чистоте души иногда не думают. Как тело нуждается в омовении, так и душа нуждается в очищении. Наша совесть отягощена многими грехами. Всё это мучит и губит нас.

-Но вот вы, батюшка, наверное, не грешите…

Он перебил меня:

-Что вы! Я грешный, не лучше самого грешного в этом храме.

Я не ожидала такого ответа и невольно замолчала, собираясь с мыслями.

-Вы, наверное, никогда не причащались?

-Да.

-Постились?

-Да. Я перед тем, как сюда прийти, три дня постилась.

-Перед посещением церкви не обязательно поститься три дня, а перед причастием нужно. Исповедоваться будете?

-Буду.

-Слушаю.

И тут меня прорвало. Слова просто посыпались с моего языка. Как оказалось, я помнила многие заповеди и старалась говорить обо всём, что делала в нарушение их. Я очень долго исповедовалась. Священник помогал мне, задавая вопросы.

Когда батюшка прочитал надо мной разрешительную молитву, я явно ощутила силу ее. Моя душа действительно почувствовала очищающую силу исповеди.

Я опять представилась себе маленькой девочкой, разбившей вазу, и сильное облегчение оттого, что меня простили.

-Приходите завтра на причастие, - сказал батюшка, - после двенадцати ночи ничего не ешьте и не пейте. Причащаются натощак.

То, что я испытала во время причастия, сложно описать. Но могу сказать определённо. Когда веришь, ощущаешь чудо.

Подруги восприняли мой рассказ, как я и ожидала. На меня посмотрели как на ненормальную, а Татьяна ехидно заметила:

-Ей вредно общаться с моей маман. Но как говорится, уже поздно.

-Нет. Это не я сумасшедшая, а вы ещё не созрели.