Испорченный - [30]

— Миссис Карр. Ты знаешь, кого, черт возьми, я имею в виду, — отвечаю я сурово. Я все еще акула. Независимо от того, какой рыбкой гуппи я чувствую себя из-за Эллисон, я акула, черт побери.

— Ладно. Знаешь, это не было бы проблемой, если бы ты просто иногда ко мне прислушивался. Как много раз я говорила тебе...

Я завершаю разговор.

Прямо сейчас мне не до этого. Сейчас не до этого и Эллисон. И то, что я знаю о кончине ее брака, в то время как она тусуется и ест со мной мороженое, заставляет меня чувствовать себя вроде как виноватым. И все же не до такой степени, чтобы захотеть остановиться.

Я одеваюсь в повседневную одежду и направляюсь в главный дом, решительно настроенный поступить по отношению к ней правильно. Сделать из нее картинку эротического совершенства, так чтобы она никогда не столкнулась с такой болью и унижением.

Превратить ее в шлюху, которую захочет Эван.

Это не справедливо по отношению к ней... черт, это не справедливо по отношению ко мне, но он не остановится. Он никогда не изменит свой развратный образ жизни. Это все, что он знает, все, что он когда-либо видел. И Эллисон, такая, какая она есть: красивая, забавная и охрененно восхитительная — никогда не оставит его.

Добро пожаловать в настоящую игру, именуемую Жизнью, где каждый из нас — игрок, но никто никогда по-настоящему не выигрывает.

В момент, когда Эллисон входит в комнату и направляется к своему месту, я иду к ней навстречу. Я хватаю ее за плечи и притягиваю к себе, заставляя ее удивленно вздохнуть. Эти широко распахнутые, сверкающие глаза ищут на моем лице мотив странного поведения. Я смотрю на нее в ответ, ища то же самое.

— Элли, — сглатываю я, внезапно нервничая, чтобы озвучить следующие слова. Не потому, что из всего сказанного мною в прошлом они звучат более шокирующими. А потому что, возможно, являются самой правдивой, самой реальной вещью, в которой я только позволял себе признаться. — Элли, мне нужно прикоснуться к тебе. И чтобы ты прикоснулась ко мне.

Она не отвечает, но ее тело, такое мягкое и хрупкое в моих крепких руках, трепещет согласием. Я позволяю своим рукам скользнуть по ее плечам и вниз по рукам, где я переплетаю наши пальцы. Затем я тяну ее к передней части комнаты, не разрывая свой пронзительный взгляд. Она не сопротивляется. Ее ноги двигаются одна за другой, сочетаясь с моими шагами в синхронном танце. Она хочет этого. И, может быть, на каком-то уровне, она хочет меня.

Мой голос громкий и отчетливый, но я говорю только для нее.

— Акт занятия любовью, секса — это праздник для чувств. Дело не в ощущениях, а в том, чтобы видеть, как извивается ваша возлюбленная в экстазе. Слышать, как она стонет, произнося твое имя. Чувствовать запах обильного, мускусного возбуждения, — я облизываю губы в предвкушении своих следующих слов. — Чувствовать ее на своем языке.

Губы Эллисон приоткрываются, но из них не вырывается ни звука. Ее глаза ненадолго задерживаются на моем рте, затем переходят на наши переплетенные пальцы. Я остро осознаю, что она и все остальные это видят, и заставляю себя отстраниться. Я поворачиваю ее тело лицом к классу.

— Я собираюсь показать вам, как ощущать вашего партнера каждой вашей частичкой. Как излучить силу чувств и свести их с ума, даже не успев раздвинуть ноги, — заявляю я, мой голос грубый и чуть ли не с придыханием от нанесенного самому себе мучения. — Объединяемся в пары, пора вам узнать своих соседей немного лучше.

Я перекладываю алые волосы Эллисон на другую сторону и наклоняюсь, чтобы разместить свои губы возле ее уха.

— Ты со мной, дорогая.

*

Мягкая, чувственная музыка играет на заднем фоне. Яркость каждой лампы убавлена до приглушенного свечения. А у женщин... завязаны глаза. У каждой из них, но не у меня.

— Начинайте с задней части ее шеи, скользите только самыми кончиками пальцев к ее плечам. Да, все верно. Именно так, дамы. Теперь, по очереди ведите их вверх и вниз по ее рукам к внутренней стороне ладони. Медленно. Очень медленно. Помните: это приключение. Хорошо. А теперь медленно перемещайте пальцы к верхушке ее груди. Опускайте их вниз к краю ее груди. Да, прямо туда.

Они делают, как им сказали, полагаясь только на звук моего голоса и свои другие усиленные чувства в качестве ориентира. Я слышу их тяжелое дыхание и вздохи от вновь обнаруженных ощущений, когда девушки исследуют тела друг друга, но могу видеть только одну — ту, что передо мной. Единственную, которая завладела моим вниманием в тот момент, когда вошла в мою жизнь и подожгла мой оазис в пустыне.

Мои пальцы поглаживают обнаженную кожу на ложбинке у горла перед тем, как скользнуть к верхушке ее груди. Мне так сильно хочется прикасаться к ней. Я изнываю от боли — так сильно мне хочется позволить своим рукам опуститься по этому скользкому склону к ее твердым как камешки соскам, которые выделяются через ткань ее зеленой, шелковой блузки. У нее перехватывает дыхание, от чего грудь ее вздымается, и готов поклясться, она тянется ею ко мне, изнывая от того же самого желания.

— Наклонитесь, дамы. Позвольте ее запаху окружить вас. Не бойтесь использовать все ваши чувства. Скажите ей, как приятно к ней прикасаться. Как восхитительно вы себя ощущаете, касаясь ее.