Двадцать третье марта.
Ох, как же много изменилось за этот год.
Еще год назад я была воплощением беспечной девятнадцатилетней девушки, безрассудно напивающейся до беспамятства во время учёбы в местном колледже, и мне было плевать, как я при этом выглядела. Год назад я была безумно влюблена в своего лучшего друга Джареда, но не могла собраться с духом, чтобы в этом признаться. Год назад единственной семьей, которую я знала с момента рождения, были мои приемные родители Крис и Донна. Год назад я была довольна посредственностью и отсутствием личной жизни, мне казалось, что так и должно быть.
Год назад я была человеком. По крайней мере, я думала, что была им.
Так просто принять что-то вроде своей человечности без доказательств, когда это тебе ничем не угрожает. И теперь я понятия не имела, как прожить свою жизнь без тусовок, проходящих так, словно другой возможности уже не будет. Теперь у меня есть вечное "завтра", и прошедшие двадцать лет кажутся больше похожими на сказку, чем на заурядную подростковую жизнь. Потому что моя жизнь – жизнь, предначертанная мне, жизнь, ради которой умерли многие – была какой угодно, только не обычной.
В этом и заключается плюс моей заново начавшейся жизни?
Дориан.
По идее, навязчиво великолепный и пугающий незнакомец должен был заставить меня пуститься наутек. Но есть что-то необъяснимо притягательное, что-то чувственное, окружающее Дориана, не позволяет мне остаться в стороне. Я хочу, я жажду его. И также сильно, как я стараюсь бороться с этим, я нуждаюсь в нем. Но вопрос на миллион долларов: почему? С чего бы сколько-нибудь вменяемой, трезвой девушке считать необходимым наброситься на мужчину, которого она знает всего неделю? И с какой стати ей появляться на пороге его гребанного гостиничного номера чуть ли ни в час ночи, без предупреждения и навеселе, просто чтобы увидеть, был ли он один и не занимается ли сексом с черноволосой красоткой, что следовала за ним сегодня вечером как потерявшийся щенок?
В тот момент, когда я выхожу из лифта, чтобы пройти по коридору к его номеру, мой желудок сжимается от страха, но я не разворачиваюсь, потому что вопросы все еще остаются без ответа. Я должна знать.
Как он… увлекает меня. Очаровывает. Совершенно обезоруживает и соблазняет. И если бы я не ощущала его нежных, горячих губ на своих, никогда не чувствовала восхитительную сладость его языка или вибрацию от стона, порожденного ласками, то, пожалуй, не стояла бы здесь, готовая сорвать с себя одежду и нарушить запреты. Я была бы умнее и вернулась домой с Морганом. И, напившись, позвонила бы Джареду и призналась ему в вечной любви.
Но слишком поздно, потому что я уже пережила все это. Я знаю, каково это – быть под влиянием чар Дориана, потому что уже испытала их на себе. И прямо сейчас я нахожусь в двух секундах от того, чтобы узнать о нем правду, с нетерпением надеясь раскрыть тайну этого мужчины.
15 марта
Двадцать лет – это чистилище.
Не достаточно, чтобы законно покупать выпивку и слишком много, чтобы притворяться юной и глупой без серьезных последствий.
Я никогда не относилась к типу людей, празднующих день рождения, обычно предпочитая отмечать день с ее высочеством текилой и еще несколькими крепкими напитками в том же духе. Но этот день рождения отмечал мои двадцать незначительных лет на этой земле, коротких и провальных.
Лишь еще одно напоминание, что я понятия не имею, чем хочу заняться, когда повзрослею, и вероятно, потрачу жизнь на работу сверхопытного, злобного продавца в торговом центре, что не сильно отличается от моего нынешнего положения.
Двадцать лет. Двадцать грёбаных лет. Пришло время взять себя в руки.
– А вот и я, – пробормотав это, я откинула одеяло и поплелась в ванную принять душ. Мне очень-очень хотелось остаться в постели и продрыхнуть весь день. Сегодня нечего праздновать. Да ладно вам, жалкая вечеринка на одного!
Единственное, что я с нетерпением жду – это ночь с моей лучшей подругой Морган, которая никогда не разочаровывает.
Морган – моя полная противоположность в каждой детали: высокая, худая, желанная для каждого существа мужского пола, честная и не страдающая гомофобией [1].
Раньше она танцевала, и ее тело и грация были лишним тому подтверждением. С ее младенческой кожей цвета кофе с молоком, экзотической внешностью и одеждой сшитой по собственным эскизам Морган являлась самим воплощением женственности. Стиль – ее религия; она буквально дышит этим, настойчиво и неотразимо.
Перед ночью выпивки и танцев, без сомнения оплаченную каким-нибудь бедным невежественным сосунком, поддавшимся очарованию Морган, мне нужно было заскочить на традиционный обед с родителями, посвященный дню рождения.
Они также полная моя противоположность, потому что являются приемными родителями, и отличаются терпеливостью и добродушием. Сразу заметно, что Крис и Дона не мои биологическими родителями.
Первый по очевидности фактор – они белые, а я… не пойми кто. Как тут не возникнуть личностному кризису? Я ничего не знаю о своих биологических родителях, и нигде нет никакой информации о них.
Крис и Донна пытались как-то компенсировать это, и поскольку я с ними с самого рождения, то, по сути, они и есть мои настоящие родители. Ты не можешь потерять то, чего у тебя никогда и не было.
