Испорченная кровь - [18]

с

хот-д о г а м и . Иногда

Айзек

размораживает хлеб, и мы едим его с маслом. Я мою

посуду. Он наблюдает за снегом. Мы пь ём ещё кофе,

затем я поднимаюсь на чердак, чтобы поспать. Не

знаю, что доктор делает в это время, но когда я снова

спускаюсь вниз, он беспокойный. Хочет поговорить.

Я использую лестницу для тренировки, поднимаюсь

вверх и вниз. Каждый день я обегаю дом изнутри,

делаю приседания и отжимания, пока не чувствую,

что не могу двигаться. У нас много часов между

обедом и ужином. В основном мы просто бродим по

комнатам. Ужин — это большое событие. Айзек

готовит три блюда: мясо, овощи и что-то из

углеводов. Я с нетерпением жду его ужины, не

только из-за еды, но и ради развлечения. Спускаюсь

вниз

пораньше

и усаживаюсь за стол, чтобы

наблюдать, как мужчина готовит. Как-то я попросила

его озвучить всё, что он делает, чтобы я могла

представить, что нахожусь на кулинарном шоу. Айзек

сделал, н о только изменил свой голос, акцент и

говорил в третьем лице.

«Айзиикэвозьметэсейчасээтотэкусокэмяса

и

эзажаритэнаэмасле и....».

Каждые несколько дней, когда настроение

лёгкое, я прошу другого Айзека приготовить мне

ужин. Мой любимый — Рокки Бальбоа ( Прим. ред.:

«Ромкки Бальбома» — художественный фильм,

снятый

режиссёром

Сильвестром

Сталлоне,

который является автором сценария и исполняет

главную роль. Является шестой частью в серии

фильмов о боксёре Рокки Бальбоа), в котором

мужчина называет меня Эдриан и имитирует

ужасную попытку Сильвестра Сталлоне говорить с

филадельфским акцентом. Таковы наши лучшие

вечера — маленькие всплески среди плохих. Во

время плохих мы не разговариваем вообще. В эти дни

снег громче похищенных заложников.

Иногда я ненавижу его. Когда Айзек моет

посуду, то встряхивает каждый предмет, перед тем

как убрать на сушилку. Вода брызгает повсюду. Пару

капель всегда попадает мне в лицо. Я вынуждена

удаляться из комнаты, чтобы не разбить тарелку о его

голову. Он напевает в душе. Внизу я слышу его

повсюду, в основном «АС/ДС» и « Journey» ( Прим.

ред.: американская рок-группа

, образованная в 1973 году бывшими

участниками «Santana

»). Айзек носит не соответствующие носки.

Прищуривает глаза, когда читает, а потом

утверждает, что у него нет проблем со зрением.

Опускает крышку унитаза. Странно смотрит на меня.

На самом деле странно. Иногда я ловлю его на этом,

и он даже не пытается отвернуться. От этого моё

лицо и шея покалывает, и они горят. Айзек едва

издаёт шум, когда движется. Мужчина всё время

подкрадывается ко мне. Когда вы похищены, быть

очень тихим, когда входишь в комнату — плохая

идея. В результате он получил бесчисленные удары

локтём в рёбра и шлепки.

— Тебя раздражает что-то из того, что я делаю? —

однажды спрашиваю у него. Мы оба в

раздражительном настроении. Айзек пытается

увильнуть, я преследую его. Мы сталкиваемся друг с

другом, когда я выхожу из кухни, а он из маленькой

гостиной. Мы замираем в пространстве между двумя

комнатами.

— Ненавижу, когда ты в отключке.

— Я не делала этого уже долгое время, —

оправдываюсь я. — Четыре дня, по крайней мере.

Дай мне что-то более существенное.

Он смотрит в потолок.

— Ненавижу, когда ты наблюдаешь за тем, как я ем.

— Хах! — вскидываю руки в воздухе, что совершенно

мне несвойственно. Айзек фыркает.

— Во время еды у тебя слишком много правил, —

говорю ему. В моём голосе веселье. Даже я могу его

слышать. Айзек прищуривается, будто что-то

беспокоит его, но он, кажется, отметает это.

— Когда я встретил тебя, ты не слушала музыку со

словами, — произносит доктор, скрестив руки на

груди.

— Какое это имеет отношение?

— Почему бы нам не обсудить за перекусом? — он

указывает на кухню. Я киваю, но не двигаюсь. Айзек

делает шаг вперёд и оказывается невероятно близко.

Я делаю два шага назад, позволяя ему пройти в

кухню. Он выкладывает крекеры на тарелку с

небольшим количеством вяленой говядины и

сушёных бананов, и ставит её между нами. Он делает

шоу из поедания крекера, прикрывая рот рукой в

притворном смущении.

— Ты живёшь по правилам. Мои просто более

социально целесообразны, чем твои, — говорит

Айзек.

Я усмехаюсь.

— Очень сильно стараюсь не смотреть, как ты ешь,

— отвечаю ему.

— Я знаю. Спасибо за усилия.

Беру кусочек банана.

— Открой рот, — говорю я. Айзек делает это без

вопроса. Бросаю банан в рот. Тот попадает в нос, но я

поднимаю руки в триумфе.

— Чего празднуешь? — он смеётся. — Ты

промахнулась.

— Нет. Я целилась в нос.

— Мой ход.

Я киваю и открываю рот, наклоняя голову вперёд, а

не назад, чтобы сделать всё для него тяжелее.

Банан приземляется прямо мне на язык. Я мрачно

жую.

— Ты хирург. Твоя точность безупречна.

Он пожимает плечами.

— Я могу победить тебя, — говорю ему, — в чём-то.

Знаю, что могу.

— Никогда и не говорил, что ты не можешь.

— Ты подразумеваешь глазами, — хнычу я. Кусаю

внутреннюю сторону щеки, пока пытаюсь что-нибудь

придумать. — Жди здесь.

Несусь вверх по лестнице. У подножия кровати в

карусельной комнате есть металлический сундук.

Ранее я нашла там игры, пару паззлов, даже

несколько книг по анатомии человека и как выжить в