Испанские поэты XX века - [92]

Шрифт
Интервал

и тебе его нужно вскопать до нутра, докопаться до сути,
но известно тебе, что не брызнет оттуда вода,
что не брызнет вода,
что вовеки оттуда не брызнет вода —¦
только кровь;
нет, не брызнет вода,
никогда,
во веки веков.
Нет на свете часов,
нет часов, циферблата и стрелок,
по которым я время отмерить бы мог для спасенья от смерти.
                    (Плывет погребальная лодка,
                    на ней бездыханное тело,
                    стрелка на циферблате
                    оцепенела.
                    «Оле, тореро!» —
                    Крики смолкают, дробясь
                    о доски барьера.)

БЫК СМЕРТИ

(«И наконец жестокие стремленья…»)

И наконец жестокие стремленья
воплощены: вот красный всплеск огня;
он зыблется невдалеке, дразня
и доводя тебя до исступленья.
Не слепота, не умопомраченье
тобою правят, по кругам гоня, —
преследовать живую радость дня
тебе велит твое предназначенье.
Вот черноту окрасил алый гнев,
и ты терзаешь клячу пикадора,
ее рогами злобными поддев.
Но обречен и ты. Увижу скоро,
как тушу распростертую твою
потащат мулы прочь, к небытию.
                    (Августовскою ночью скачет
                    пастух сквозь туман,
                    без седла, без поводьев,
                    без шпор и стремян.
                    Он гонит стадо быков,
                    черных, рыжих и пестрых,
                    все быки — без голов.)
Так река разлилась, что не видеть уже мне вовеки,
как теченье колышет камыш;
так набухла река, что, затоплен по горло, тростник цепенеет;
неотступный кровавый потоп, набухая и ширясь,
           образует из гор и лесов острова,
и плавучей каймою качаются вкруг островов бесконечные трупы —
вереницы убитых быков.
Погружаясь, всплывая, кружа́тся в медлительных
                    водоворотах,
всё кружатся, кружатся, кружатся,
и не могут они уступить притяжению донных глубин,
ибо мертвое тело упрямо и
легче воды.
Уберите убитых быков.
Я плыву, я плыву, отдаваясь теченью и ветру,
лишь избавьте меня от кровавой лавины убитых быков,
преграждающей путь.
Уберите быков, я прошу вас, — расчистите воду,
плыть хочу я по чистой воде,
по свободной воде,
по свободной реке.
Старый друг, ведь плывете вы сами, плывете, как я,
старый друг, вам понятно, понятно, куда я плыву,
друг, ты знаешь куда, друг, ты знаешь, куда я плыву,
не забудь меня, друг, не забудь…
Я забыл, что всегда говорил тебе «вы», а не «ты»,
я сегодня об этом забыл.
                    (Откуда плывешь ты, откуда,
                    и где ты хочешь пристать?
                    Под тяжестью непомерной
                    прогнулась речная гладь.
                    Я тоже мертв и плыву
                    к острову Сан-Фернандо>{186},
                    во сне… наяву…)

ДВЕ АРЕНЫ

(«Твоею кровью и твоей отвагой…»)

Твоею кровью и твоей отвагой
гордятся две арены. И на них
мне сердце жгут, его пронзают шпагой.
Одна арена здесь, а там другая,
и кровь твоя в артериях моих
пульсирует, стучит не умолкая.
Кровь гибели твоей — на той арене,
а здесь — в крови, тобою сражена,
смерть рухнула впервые на колени.
Кровь двух арен в себя впитали реки,
моря и суша, ветер и луна,
и будет кровь твоя жива вовеки,
как шпаги взмах,
перед которой отступает страх.
                    (Найти тебя и не встретить,
                    встретить и не найти:
                    ты за порогом смерти,
                    я — в пути.)
Цирк «Эль Торео»
Мехико, 13.VIII.1935

Из книги

«С МИНУТЫ НА МИНУТУ» (1934–1939)>{187}

РАБЫ

Перевод М. Квятковской

Рабы,
слуги полузабытого детства, прошедшего
                    меж виноделов, моряков, рыбаков,
у распахнутых на море гостеприимно
потемневших дверей погребков!
Друзья,
стая преданных псов,
кучера и садовники,
бедняки, из лозы создающие вина!
Наступает великий час,
начинается новая эра для мира,
и я поздравляю вас,
я даю вам новое имя —
товарищи!
Придите, восстаньте из мертвых,
дорогие мои пестуны, ушедшие в небытие.
То не дед мой зовет вас —
уж давно никакой господин вас к себе не зовет.
Узнаёте?
Скажите, не бойтесь!
Возмужавший,
окрепший,
вашей преданной службы тридцатилетний свидетель,
голос мой, да, да, мой голос зовет вас.
Придите!
Я зову не затем, чтобы вам приказать, как бывало,
канарейке насыпать зерна,
напоить королька и щегла,
не затем, чтобы вас отругать,
что кобыла опять захромала,
что домой привели меня поздно из школы — мешали дела.
Не затем.
Приходите ко мне.
Распахнем,
распахните ворота в сады
и в жилища, которые вы прибирали прилежно,
двери винных подвалов откройте,
где хранится вино — это вы под навесом
                    давилен его выжимали, —
огородов калитки и ворота темных конюшен,
                    где лошади вас ожидают.
Распахните,
раскройте,
садитесь
и отдыхайте!
Добрый день!
Ваша плоть, ваши дети
победили в борьбе отчаянной.
Радуйтесь!
Пробил час,
когда мир меняет хозяина!

13 ПОЛОС И 48 ЗВЕЗД>{188}

(Стихи о Карибском море)

Перевод А. Шадрина

Хуану Маринельо>{189}


Нас миллионы — неужели мы все заговорим по-английски?

Рубен Дарио>{190}

Нью-Йорк

(Уолл-стрит в тумане.
С борта «Бремена»)
Почудилось, что утренний туман
сгущается, чтоб спрятать преступленье.
Там,
там вдали клубились,
бесчинствовали испаренья нефти,
ее несметных залежей, на цифры

Еще от автора Хуан Рамон Хименес
Микрорассказ

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Чудесная башмачница

«Я написал „Чудесную башмачницу“ в 1926 г… – рассказывал Федерико Гарсиа Лорка в одно из интервью. – …Тревожные письма, которые я получал из Парижа от моих друзей, ведущих прекрасную и горькую борьбу с абстрактным искусством, побудили меня в качестве реакции сочинить эту почти вульгарную в своей непосредственной реальности сказку, которую должна пронизывать невидимая струйка поэзии». В том же интервью он охарактеризовал свою пьесу как «простой фарс в строго традиционном стиле, рисующий женский нрав, нрав всех женщин, и в то же время это написанная в мягких тонах притча о человеческой душе».


Дом Бернарды Альбы

Как рассказывают родственники поэта, сюжет этой пьесы навеян воспоминаниями детства: дом женщины, послужившей прототипом Бернарды Альбы, стоял по соседству с домом родителей Гарсиа Лорки в селении Аскероса, и события, происходящие в пьесе, имели место в действительности. Драма о судьбе женщин в испанских селеньях была закончена в июне 1936 г.


Стихотворения в прозе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи (2)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Марьяна Пинеда

Мариана (Марьяна) Пинеда – реальная историческая фигура, героиня освободительной борьбы, возродившейся в Испании под конец так называемого «черного десятилетия», которое наступило за подавлением революции 1820–1823 гг. Проживая в Гранаде, она помогла бежать из тюрьмы своему двоюродному брату Федерико Альваресу де Сотомайор, приговоренному к смертной казни, и по поручению деятелей, готовивших восстание против правительства Фердинанда VII, вышила знамя с девизов «Закон, Свобода, Равенство». Немногочисленные повстанцы, выступившие на юге Испании, были разгромлены, а революционный эмигранты не сумели вовремя прийти им на помощь.


Рекомендуем почитать
Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Американская трагедия

"Американская трагедия" (1925) — вершина творчества американского писателя Теодора Драйзера. В ней наиболее полно воплотился талант художника, гуманиста, правдоискателя, пролагавшего новые пути и в литературе и в жизни.Перевод с английского З. Вершининой и Н. Галь.Вступительная статья и комментарии Я. Засурского.Иллюстрации В. Горяева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».