Испанские братья. Часть 1 - [30]

Большая радость ждала его по возвращении — письмо от Хуана. Это было второе письмо, в первом сообщалось только о прибытии брата в главное расположение королевской армии. Дон Хуан прибыл вовремя, чтобы принять участие в короткой войне между Испанией и Францией, которая последовала сразу за приходом к власти Филиппа Второго. Хотя Хуан и не слишком распространялся о своих подвигах, из письма было ясно, что его сила и мужество уже получают применение.

Неожиданный счастливый случай встретился ему, когда испанцы держали в осаде крепость Сан-Квентин. Они ещё не успели завершить подготовительные работы, как знаменитый французский командующий Колиньи совершил отчаянный выпад против испанской армии. Многие из его отряда погибли или попали в плен. Среди пленных находился один из приближенных командующего, которому пришлось уступить свой меч Хуану Альваресу.

Хуан был в восторге — это было не только большой честью для молодого воина, он мог рассчитывать и на немалое денежное вознаграждение, а это облегчит путь к осуществлению его самой большой мечты!

Карлос был теперь в состоянии испытать радость за брата. С особым, не совсем свободным от суеверия удовольствием, он повторял не раз произнесённые братом слова: «Когда я пойду на войну, то возьму в плен принца или герцога», и эти слова его хоть и не буквально, но исполнились, причём в самом начале его поприща. Этим укреплялась детская вера Карлоса в то, что Хуан достигнет всего, чего ни пожелает его сердце, и, конечно, он найдёт отца, если тот ещё жив.

Карлос был тепло встречен своими родственниками. Наряду с мягкостью характера и доброжелательностью Карлос обладал хорошим качеством никогда не завидовать и никому не пересекать дорогу. Ведь перед ним был его собственный путь, определённый, верный, несущий в себе массу преимуществ и обещавший ему успех, поэтому семья дядюшки относилась к Карлосу с уважением, его признавали как желанного члена большой семьи. Единственный, кто не разделял добрых чувств к нему, был

Гонсальво. Он открыто проявлял своё презрение к Карлосу, даже не пытаясь этого скрывать. Карлосу это было очень больно, не только потому, что его чуткая душа болезненно воспринимала мнение окружающих, но в большей степени потому, что искренне любил Гонсальво, и, несмотря на его сложный характер, предпочитал его расчётливым и легкомысленным старшим братьям. Для одарённых, духовно богатых, но слабых характеров каждый вид силы имеет что-то притягательное. Это чувство ещё усиливается, если слабый имеет основание испытывать сострадание к более сильному и в чём-то хотел бы ему помочь, так что не из чистого смирения Карлос подавлял гневные ответы, приходившие ему на язык в ответ на насмешки и издевательства двоюродного брата.

Карлос хорошо знал природу презрительного отношения к нему его кузена. Гонсальво твёрдо верил, что мужчина, достойный носить таковое звание, достигает того, чего желает, или погибает в борьбе за это, если только, каковым и был его случай, не вмешиваются неодолимые препятствия в виде физического увечья. Тогда как он хорошо знал, чего хотел Карлос перед своим отъездом из Севильи, то пришёл к выводу, что тот теперь спокойно ожидает награды без всякой дальнейшей борьбы.

Однажды, когда Карлос в очередной раз очень мягко ответил на издевательские речи кузена, присутствовавшая при этом донна Инесс воспользовалась случаем извиниться за брата, как только тот вышел из помещения. Карлос любил донну Инесс больше, чем её незамужнюю сестру, потому что она была добрее к донне Беатрис.

— Вы очень добры, амиго мио, — сказала она, — что так мягко обходитесь с моим братом. Он и со старшими братьями очень нетактичен, и даже с отцом.

— Я думаю, это всё у него только потому, что он болен, и хотя сейчас он не кажется беспомощным, как полгода назад, тем не менее он стал слабее и выглядит более болезненным.

— Ай де ми! Всё это правда! Вы слышали о его последней выходке? Он заявил, что навсегда отказывается от услуг врачей. Он о них почти такого же мнения, как… о, простите меня, кузен, как о священниках.

— Вы не можете повлиять на него, чтобы он согласился лечиться у Вашего друга, доктора Кристобаля?

— Я пыталась. Всё напрасно. На самом деле, — добавила она, приблизившись к Карлосу и понизив голос, — причина его подавленности совсем в другом. Никто кроме меня не знает и не подозревает, я всегда была его любимой сестрой… если я скажу Вам, Вы обещаете мне сохранить тайну?

Карлос обещал, любопытствуя про себя, что бы сказала его кузина, если бы могла заподозрить, какая тайна владеет его сердцем…

— Вы слышали о браке донны Хуаны де Ксекерс и Боргезе и дона Франциско де Варгас?

— Да, и я считаю дона Франциско очень счастливым человеком.

— А сестру молодой дамы, донну Марию де Боргезе Вы знаете?

— Я видел её. Бледная гордая блондинка. Она не слишком оживлённая, но весьма образованная и благочестивая особа, как я слышал.

— Вы не поверите мне, дон Карлос, если я скажу Вам: эта бледненькая бесстрастная девушка — избранница Гонсальво, его мечта и идеал. Как она сумела победить его горячее и необузданное сердце, я не знаю, но оно принадлежит ей, ей одной. Разумеется, раньше у него были мимолётные увлечения, но теперь она — его единственная страсть, и это, я боюсь, уже на всю жизнь.