Искусство издателя - [11]
Но именно из-за этого, из-за смертельной искренности слов Келли к его формулировкам стоит прислушаться. Чего, например, хочет технология? Ответы: «Технология ускоряет миграцию всего того, что мы знаем, в универсальную форму цифровых битов». Мощные этнические миграции, сотрясающие планету, это лишь тень более масштабной, капиллярной миграции, которая стремится к универсальной форме. Во всем этом нет никакой высокопарности или неточности. Действительно, на протяжении веков (или, скорее, тысячелетий) мир оцифровывался, не зная и не говоря этого, не обладая словом, которое бы характеризовало то, что происходило. Потом сложилось слово. Его философским крещением могла бы быть книга «Компьютер и мозг» Джона фон Неймана. Затем перешли к прояснению слова. Такой переход всегда драматичен. Тогда мир стал официально оцифровываться. Так, всего за несколько лет, дело дошло до компании Google, которая предстает агентом всемирной оцифровки. Если речь идет об этом, то любая другая трансформация будет этому подчинена, как если бы она была лишь второстепенным приложением.
Но может ли все идти беспрепятственно? Ничто не движется беспрепятственно. И Келли сразу же чувствует себя обязанным сокрушенно уточнить, что да, действительно, оцифровка книг идет довольно медленно «из-за проблем с авторскими правами и того физического факта, что страницы нужно переворачивать». Ценное замечание, из которого можно сделать вывод о том, кто является врагом: прежде всего, авторские права как юридическое ограничение и сама книга в своей физической форме, которая вынуждает совершать определенные физические действия, например, переворачивать страницы. Но в книжной форме есть и нечто другое, глубоко ненавистное и отсталое – обложка. Обложка – это кожа того тела, коим является книга. Это серьезное препятствие, если хочется устроить partouze[10] всемирной библиотеки: бесконечную и безостановочную оргию тел, лишенных кожи. Возможно, это самый точный образ, если хочется устранить всякое эротическое желание. Точнее, если хочется сделать эрос отвратительным. Тем не менее, продолжает Келли, швейцарцы, к счастью, изобрели робота, который «в процессе сканирования автоматически переворачивает страницы любой книги со скоростью тысяча страниц в час». Так что можно надеяться, что отныне оргия продолжится в более шустром темпе.
Как и все американские мечты, всеобщая оцифровка исходит из добрых чувств и из некоторой доброжелательности к бедным, далеким чужакам. Которые пока что, в первую очередь, помогают снизить стоимость самой оцифровки (Келли педантично сообщает нам, что сканирование одной книги обходится в десять долларов в Китае и в тридцать в Стэнфорде), но однажды получат доступ (вот оно, волшебное слово) ко всему. И здесь Келли рискует впасть в лирику. Кто получит от этого выгоду? «Студенты в Мали, ученые в Казахстане, старики в Перу». Исходя из этого примера, не скажешь, что всеобщая оцифровка способна побороть устоявшиеся представления об этнических характеристиках: вряд ли Келли стал бы говорить о перуанских ученых и о малийских стариках. Но суть не в этом. И было бы смешно оспаривать привлекательность, которой может обладать огромное количество вдруг ставших доступными слов и изображений для тех, кому трудно даже увидеть книгу, предмет экзотический во многих местах мира.
Суть в том, что всеобщая оцифровка подразумевает враждебное отношение к определенному способу познания – и лишь затем к предмету, его воплощающему, к книге. Поэтому речь не идет о беспокойстве относительно выживания самой книги, которая много повидала на своем веку и всегда выживала. Кроме того, никто, по-видимому, зла на нее не держит. В худшем случае к ней станут относиться как к виду, который находится под защитой и который нужно сосредоточить в большом природном заповеднике.
На деле, здесь с определенной резкостью навязывается отказ от целого способа познания, с которым тесно связано использование книги. Здесь все становится суровее и опаснее. Но откуда у книги может быть такая власть? Что в ней как предмете есть такого раздражающего, почти что оскорбительного для нового цифрового мировосприятия? Чтобы просветиться, мы и здесь просто должны следовать за Келли. Прежде всего, у книг есть дурная особенность быть «разрозненными, не зависящими друг от друга предметами, как это происходит на полках вашей публичной библиотеки» (точнее, как всегда было в
В центре внимания Роберто Калассо (р. 1941) создатели «модерна» — писатели и художники, которые жили в Париже в девятнадцатом веке. Калассо описывает жизнь французского поэта Шарля Бодлера (1821–1867), который отразил в своих произведениях эфемерную природу мегаполиса и место художника в нем. Книга Калассо похожа на мозаику из рассказов самого автора, стихов Бодлера и комментариев к картинам Энгра, Делакруа, Дега, Мане и других. Из этих деталей складывается драматический образ бодлеровского Парижа.
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.